И Адора и Кенди говорили о психиатрах и употребляли слова из трех букв, которые совершенно не подходят для женских уст. Я решил, что они потрясены демонстрацией аборта, которую видели утром по моему экрану. Потом они перешли к психиатрическому регулированию рождаемости, и слово из трех букв зазвучало еще чаще.

— Мы должны бороться до последнего, — сказала Адора Бей, урожденная Щипли. — Поэтому нам надо все хорошенько обдумать.

Наверное, у меня был на редкость глупый вид, когда я в халате появился на пороге своей комнаты, потому что Адора пристально взглянула на меня.

Плохой знак.

— Присаживайся, муженек, — указывая на стул, велела она.

Я сел.

— Хватит нежничать, — сообщила она мне. — Мы все спланировали. На следующей неделе мы начинаем обращать в свою веру "голубых".

— Мужчин? — спросил я.

— Верно, — резко ответила она. — Пока мы заняты только половиной проблемы, дальше нам не продвинуться. Психиатры так натаскали этих (…), что они могут только развратничать и брать в рот. Банда (…) придурков-шовинистов! Вот тут ты нам и пригодишься.

— Потише! — произнес я. — Я не собираюсь иметь дело с «голубыми»! Я их не перевариваю. Меня тошнит даже при одной мысли о них.

— Ладно, перестань. Тебе нужно просто привлечь их к антилесбиянской кампании: пусть «голубые» стоят вокруг и смотрят, что они теряют.

— Ни в коем случае! — крикнул я. — Они возбудятся, схватят меня и изнасилуют в (…). Нет, мадам Щипли Бей. Нет и нет! Это мой окончательный ответ. Считайте, что я вышел из игры. Моей деятельности пришел конец. И нет смысла говорить об этом. Возьмите ружье. И пристрелите меня. Подайте на меня в суд за двоеженство. Но можете убираться к черту вместе со своими "голубыми".

Адора страшными глазами посмотрела на меня. Прищурилась. Она не терпела возражений.

— Так я и думала, что этим кончится. Я уже слышала твое мнение по этому поводу. Потому-то и приняла кое-какие меры предосторожности. Сейчас я тебе кое-что покажу. — Адора щелкнула пальцами: — Дай большой конверт, Кенди.

Кенди передала конверт. Открыв его, Адора Бей сказала:

— Эти снимки только что получены из одной частной фотостудии. — Она достала их.

Это были большие цветные фотографии 25 на 27 сантиметров.

— Вот, — сказала Адора, — это ты с Майком, а это ты с Милдред. Снимала Крошка. Великолепные цвета. Выглядят как настоящие, верно? Тела особенно хорошо получились!

— При чем здесь они? — подозрительно спросил я. — Мы говорили о «голубых», а тут, как видишь, женщины! Этого никто не сможет отрицать. Так что же это доказывает?

— Ничего особенного. Только то, что ты развратник. — И тут на ее лице появилась фальшивая улыбка. — Взгляни-ка лучше на это!

Я и Крошка!

На первой фотографии был запечатлен момент, когда она чуть не сбила меня с ног, но из-за развевающегося халата все выглядело так, словно я набросился на нее!

— А теперь полюбуйся номером два! — злорадно процедила Адора.

Я пытался отвести руки Крошки, но было похоже, словно я схватил ее!

— Хватит! — взвизгнул я. — Фотографии врут!

— Вот как? — злорадно ухмыльнулась Адора. — Посмотрим номер три!

С выражением ужаса на лице Крошка, казалось сопротивлялась сексуальному насилию. А на самом деле я пытался скинуть ее с себя!

— Нравится, а? — вопросила Адора, глядя на мое перекосившееся лицо.