- Да, очень поздно я женился... У моих ровесников уже правнуки...

Генрих, обнажив в улыбке белоснежные зубы, крепко пожал протянутую ему руку Германа. Тот все более и более заинтересованно смотрел на высокого загорелого широкоплечего юношу...

К ним присоединился Гнилов.

- Скоро в права вступит новый директор. Мы выжмем из этого дела все, до последней капли, - заявил он.

- А работники? - спросил Адольф.

- С быдлом мы церемониться не будем, - злобно ощерился Гнилов. - Треть мы сразу выкинем, остальным увеличим норму выработки при сохранении прежней зарплаты. И еще покончим с социальной халявой, которую продолжает насаждать этот красный недобиток. Ничего, будут пахать как миленькие, ведь на всю округу это единственное предприятие.

- Нет нужды говорить, что я обеспечу вам прикрытие и неприкосновенность со стороны государственных органов. Только, как всегда, два процента от прибыли - сами знаете, кому... Я еще спрошу у него, на какой из его многочисленных счетов в швейцарском банке нужно переводить деньги, - усмехнулся Герман Греф.

Они выпили по бокалу французского вина семидесятилетней выдержки и закусили "мраморным" мясом с черной икрой. О многом они еще поговорили, много амбициозных планов на будущее родилось в эти полтора часа... Потом прошлись по дому Гнилова.

Герман сразу пристроился к Генриху и не сводил с него глаз. Наконец, не в силах больше терпеть, он сделал юноше предложение, которое тот воспринял с пониманием - отец предупредил его об этой особенности психики своего родственника. Они зашли в свободную спальню и заперли за собой дверь...

...Удовлетворив друг друга и одевшись, они спустились в обеденный зал, где уже начинался банкет. Гости рассаживались вокруг стола, уставленного неописуемыми яствами. По случаю "праздника" позади кресла, стоявшего во главе стола, был прикреплен "флаг свободной России" - позорная трехцветная тряпка, под которой власовская свора плясала на костях советских людей во время Великой Отечественной войны. Также в зале стояла огромная скульптура медведя и висел предвыборный плакат почти трехлетней давности - все с тем же медведем и надписью "Межрегиональное Движение Единство"...

Вдруг послышался вой сирен и шум машин, и через несколько секунд в зал вошел Владимир Владимирович Путин. Гости вскочили со своих мест и начали исступленно приветствовать его аплодисментами. Гнилов, с лакейским выражением на лице, кинулся навстречу "дорогому гостю" - полномочному представителю "великой Америки". "Президенту Российской Федерации" было предоставлено главное место...

Долго продолжалось застолье. Много было выпито и съедено, но кое-что все-таки не было усвоено организмом - Волошина, малость перебравшего, долго и мучительно рвало, да и не только его. То тут, то там возникали отвратительные блевотные лужи...

Наконец, "на десерт" был подан обещанный сюрприз. Гнилов, пошатываясь от выпитого спиртного, подошел к музыкальному центру, вставил в него кассету и, нажав на кнопку, с ехидной усмешкой произнес:- А теперь, господа, послушаем песенку про нас с вами! Из звуковых колонок понеслась громкая музыка и пронзительные слова...

Собравшиеся весело скалили зубы, но внимательный взгляд все же мог прочитать на их мордах выражение затаенного страха... Вечером привезли путан, а также мальчиков для педофилов, и все руководители "суверенного Российского государства" ударились в групповую оргию...

А в полночь, под президентской резиденцией в Кремле, в подземном капище, состоялась черная месса. Путин, Касьянов, Греф, Волошин, Сурков, Миронов, Павловский, Швыдкой, Чубайс, Гнилов, Грызлов, Фашин и Починок, облаченные в черные балахоны с капюшонами, стояли за круглым столом с нарисованной на нем пентаграммой. Служитель внес живого грудного ребенка. Главный кремлевский пахан взял его и положил на стол.