Она отвернулась от Райли и прошла на кухню. Он не мог остановиться. Ему трудно было простить ее за то, что она сделала, но она была такая красивая, и он так сильно любил ее!

— Как ты узнал об Эйдане? — Она быстро оглянулась и заметила его взгляд на своих бедрах. — А ты все такой же засранец, Райли?

Он все еще любил ее?

— Давай присядем, — сказал Райли, пытаясь хоть как-то спасти ситуацию.

— Я не хочу сидеть. — Кэт нахмурилась. — Я собираюсь налить нам по бокалу вина, и я останусь по эту сторону барной стойки, а ты по другую.

— Ты все такая же упрямая.

Кэт кивнула. Она подала ему бокал и чокнулась с ним.

— Тогда выпьем за мое упрямство. И мою удивительную везучесть. Потому что мое упрямство и моя везучесть помогли твоему сыну выжить. Будь здоров!

Райли поставил свой бокал, не сделав ни глотка. Его бесило, что Кэт говорит об этом с такой легкостью. Но она была единственным человеком на всем свете, который мог сказать ему то, что он хотел услышать, так что он поборол свою злость.

— Расскажи мне все.

Она пожала плечами и сделала глоток.

— Мы оба должны кое-что рассказать. Так что начнем с тебя. Как ты узнал об Эйдане?

Райли оперся локтем о барную стойку и посмотрел прямо в медовые глаза Кэт. Он вспомнил, как в солнечном свете пытался разглядеть коричневые и зеленые крошечные крапинки в ее глазах. Он всегда тонул в них. И боялся, что это может повториться.

— Твоя мать умерла от рака легких в сентябре прошлого года, Кэт. Она была одной из первых моих пациентов.

— Не могу поверить, что ты вернулся в Персуэйшн.

— У меня не было выбора. — Он сделал глоток. — Денег не было, и я принял стипендию, чтобы выучиться в колледже, но обещал вернуться сюда и открыть клинику.

— Но ведь ты хотел уехать отсюда.

— Да, хотел уехать. Но поскольку ты сбежала, мне было уже все равно.

Кэт одарила его осторожной, но искренней улыбкой. Это была первая улыбка, которую он видел на ее губах с сентября 1987 года.

— Я решила, что ты строитель, Райли. И когда ты сегодня вошел в палату, я чуть не умерла.

Райли засмеялся. Могли он помышлять, что она оттает?

— Это строительство сельской клиники Персуэйшн, моего детища. Мы получили государственный грант несколько месяцев назад, весь город воодушевился оттого, что здесь может появиться своя клиника. Я надеюсь, что к Рождеству благодаря чуду она откроется.

Кэт кивнула:

— Желаю тебе удачи. Теперь расскажи о матери.

Райли взял бокал и принялся рассказывать:

— Она была больна около шести месяцев. А когда она умирала, то попросила твоего отца выйти из палаты, а меня попросила подойти поближе. Она сказала, что у тебя есть ребенок и что этот ребенок — мой. Еще она сказала, что ты живешь в маленьком городе в Калифорнии. Но она умерла и не успела рассказать подробности.

— В Калифорнии? Но я никогда не была там.

Райли пожал плечами:

— Но она так сказала. Я нанял там частного детектива, однако он никого не нашел. Тогда мы отправились туда с Мэттом. Мы объехали пятнадцать штатов, и должен признаться, что ты самая красивая из всех Кэтрин Кавано в стране.

Кэт поставила свой бокал. Руки ее дрожали.

— Я не видела и не разговаривала с матерью с тех пор, как ушла из дому. Я не знаю, с чего она решила, что я живу в Калифорнии. То, что она сказала, — неправда.

— Она ошиблась насчет места, но не насчет ребенка.

Голос Кэт смягчился:

— Она страдала?

Райли кивнул.

— Ей было больно, хотя мы старались уменьшить ее страдания.