– Дорогу я найду. – Слова Майкла тоже звучали холодно, пока он не повернулся к миссис Уильямсон. – Спасибо за печенье. И мое предложение остается в силе.

– Убирайся!

Майкл убрался. И оказалось, что он помнит дорогу в солярий. Оказалось, что он прекрасно помнит все о Темплтон-хаузе! Идя по натертым полам коридоров, заглядывая в уютные, изысканно обставленные комнаты, он словно возвращался в прошлое, в свою юность…

«Все дело в постоянстве», – думал Майкл. В доме ничего не изменилось: те же парящие потолки с изысканными лепными украшениями, та же тщательно и с любовью подобранная мебель. В главном вестибюле – ваза с цветами на высоком столике, подсвечники с обгоревшими до разной высоты тонкими белыми свечами. В гостиной – выложенный лазуритом камин: Майкл помнил, как Джош рассказывал ему об этом синем камне; выцветший ковер во всю комнату, на пианино – хрустальная ваза на высокой ножке.

И повсюду цветы – из сада или оранжереи – свежие, с капельками росы. Не только тепличные розы, но множество скромных маргариток и солнечных тюльпанов. Без их ненавязчивого аромата невозможно было представить себе воздух Темплтон-хауза.

Майкл помнил, какие шикарные приемы устраивали в этом доме Темплтоны-старшие – ему даже несколько раз позволили присутствовать. Мужчины и женщины, величественные, словно боги, лениво скользили по залам, под арками высоких дверных проемов, выплывали на украшенные цветами веранды.

Дом, в котором он вырос, мог бы поместиться в одном крыле этого, и еще осталось бы место. Но не только размеры и красота Темплтон-хауза внушали ему благоговение. Не только то, как он возвышался над скалами и цветущими склонами холмов, вонзаясь башней в небо, а окна его призывно светились ночью и отражали солнечный свет днем. Майкл всегда понимал, что главное – надежность и прочность этой семьи. Несмотря на все свое величие, Темплтон-хауз был уютным семейным домом.

Встряхнувшись, Майкл прошел по короткому крытому переходу, ведущему в солярий: к пышной зелени, изобилию цветов, мягким креслам и кушеткам, стеклянным столикам, разноцветным коврикам. К дроби только что начавшегося дождя, к туману, поднимающемуся над скалами.

Да, все точно так, как он помнил. Туман и дождь за стеклянными стенами создавали ощущение волшебного уюта. От единственной зажженной лампы разливался мягкий золотистый свет. В невидимых динамиках рыдали скрипки – Майкл не узнал мелодию.

А потом он увидел Лору. Лору, свернувшуюся на бледно-голубых подушках плетеной кушетки с высокой спинкой. Спящую Лору…

Очевидно, из-за этого таинственного света, тумана, музыки, цветов, царящей здесь атмосферы он почувствовал себя так, словно попал в сказку. Майкл редко поддавался полетам фантазии, но спящая Лора заставила его вспомнить о заколдованных принцессах, замках и волшебной силе поцелуя.

Он присел рядом, наклонился над ней и, смахнув волосы с ее щеки, прижался губами к ее губам.

Лора просыпалась медленно – как и подобает заколдованной принцессе. Сначала затрепетали веки, на щеках появился слабый румянец. Майкл почувствовал на губах ее легкий вздох – еле уловимый, восхитительный…

– Неужели все эти годы ты спала? – прошептал он.

Ее затуманенный взгляд наконец остановился на его глазах.

– Майкл?!

– Теперь мы будем жить долго и счастливо, или я превращусь в лягушку. Нет, кажется, я что-то перепутал… Никогда не мог запомнить, как заканчиваются сказки.

Лора неуверенно дотронулась до его щеки. Настоящий. Она не спит… Осознав реальность происходящего, она смутилась и поспешно села.

– Я, кажется, заснула…

– Я так и понял. – Под ее глазами были тени, и Майкл с сожалением подумал, что она, очевидно, не спала из-за Али.