Он все подготовил, выбрав самый большой шприц с самой длинной иглой, которую смог раздобыть. Дюмарест спрыгнул, как только плот опустился совсем близко к спине декапода, нога его скользнула на влажной шкуре животного. Это было так, будто он стоял на глянцевой обшивке космического корабля. Он побежал к голове, где прятался мозг чудовища. Пока он трудился в лаборатории, Селкес раздобыл для него анатомическую карту этого существа; Дюмарест в точности знал, где надо колоть, чтобы попасть в артерию. Вернувшись на плот, он был весь измазан кровью и слизью.

— Передайте, чтобы очистили район, — приказал он. — Убрать все до последней лодки и человека, и быстро! — Он досуха вытерся полотенцами. — Если вы потеряете из виду эту тварь, вы поплатитесь жизнью, Изейн!

Техник был оскорблен.

— Нет нужды в угрозах, я и так знаю свой долг.

— Просто не отвлекайте внимание. — Дюмарест продвинулся к задней части плота и снял с себя тунику. — Давайте, Селкес.

Селкес взял второй шприц.

— Пора?

Дюмарест взглянул на воду, солнце блестело на ее поверхности, стремительно уплывающие лодки казались игрушечными, с миниатюрными человечками внутри. Он глубоко вдохнул, стараясь побороть внутреннее напряжение, страх перед неведомым.

— Пора!

И почувствовал укол иглы.

Это был сон, беспорядочная смесь разрозненных образов, непостижимая масса несвязных данных. Он то ли летел, то ли держался на поверхности, то ли плыл, то ли дрейфовал в облаках прозрачного дыма. Он двигался. Но все же был неподвижен, не в состоянии отличить действительное от мнимого. Он был испуган.

От яркого света его глазам было больно, и он пытался их закрыть, поднося к ним ладонь, но все равно свет слепил его. У него больше не было рук. Но вуаль тени, казалось, принесла облегчение, и он почувствовал тупой толчок. Он попытался еще раз, и тогда разящая яркость исчезла и сменилась успокоительным мраком. Он снова пошевелился и почувствовал странное облегчение. Снова и снова он видел длинные руки, вытянутые вперед. Руки? Его руки?

Он снова испытал страх.

Но переборол его усилием воли.

Я нахожусь в мозгу этого существа, оседлал его, как всадник лошадь, однако на самом деле меня там нет. Мне ничто не сможет угрожать. Я в безопасности на плоту вместе с Селкесом. Меня никто не тронет. Я в безопасности на плоту вместе с Селкесом. А там меня на самом деле нет.

Это не помогло. Потому что он находился там. Он мог видеть, во что он превратился, ощущать реальность ужасного кошмара, в котором его тело приняло чудовищно искаженную форму и было окружено совершенно незнакомой средой. И он был не один. Он почувствовал поблизости другое существо, как человек ощущает в комнате присутствие животного: тупое замешательство от того, что прирожденный инстинкт самосохранения перестает действовать, как ему полагается, и быстро возрастающий ужас, когда Дюмарест попытался управлять своим новым телом.

Это был неправильный метод. Он был человек, привыкший к двум рукам, двум ногам, ощущению тяжести. Ему не хватало чувства координации, необходимого для управления машиной с множеством конечностей, и другого набора реакций. Если бы у него было время, он научился бы управлять новым телом, но времени не было, да и нужды тоже. Он мог властвовать, но заменять он не должен был. Основная схема привычек уже сложилась в мозгу чудовища, а он мог пользоваться ими, просто мысленно произнося подходящие команды.

Он подумал: «Плыви вниз!»

Тьма сгустилась, но он все еще мог ясно видеть, поскольку глаза декапода привыкли видеть в почти полной тьме. Стайка рыбок метнулась перед ним, и он автоматически смел их в рот, ничего не почувствовав, даже тока воды, с которой втянул пищу. И это была обычная реакция: разве часто человек сознательно управляет своим дыханием?

Он плыл по направлению к берегу.