– Вот, – он вытащил из её недр какой то документ:

– Сертификат и Пяти летняя лицензия Серого Дома. Я могу принимать твои покаяния, проводить ритуальную порку очищение и наносить на твою одежду, броню, оружие и – он прищурился, разбирая текст:

– И выданную тебе технику, священные символы Серого Творца. Для бойцов Легиона бесплатно, для остальных – согласно Приложению 3. Где то оно тут было, – он начал вытаскивать из файла бумажки и обрадовано щёлкнул пальцем по нужной:

– Вот и тарифная сетка. Ну так что? Молиться будешь?

Я отрицательно покачал головой и он досадливо хлопнул ладонью себя по лбу:

– Прости. Редко у нас парни твоей веры появляются. Вы же в уединении должны молиться, да? Забыл. Работы много.

– Да нормально всё.

– Прощение принято и зафиксировано. – он что то отметил в моём личном деле, как я уже догадался.

– Пожелания, предпочтения, просьбы? – выпалил он одним словом и я понял, что моё время истекло.

– Ни как нет, господин капеллан! – я встал и снова согнулся в стойке смирно.

– Тогда иди, – он на миг задумался, что то припоминая:

– И да пребудешь ты в Серой мгле во веки!

Не зная, что ответить и молча, коротко склонил голову и покинул кабинет.

– Верующим завершить молитвы! – короткая команда означала, что до посадки осталось совсем немного. И точно, тут же в наушниках прорезался голос ротного:

– Приготовились, бабуины. Касание через тридцать секунд.

– Пятнадцать!

– Десять!

– Три!

Петрович сильно ударился о поверхность и закачался на амортизаторах, гася инерцию.

– Попрыгали!

Наши кресла синхронно развернулись в сторону выходной аппарели и лента транспортёра повлекла нас к выходу. В Петровиче было четыре ряда кресел – два располагались спинками к бортам и два – спинками друг к другу, по центру. Сейчас кресла резво позли в открытому проёму, выбрасывая легионеров из корабля. Когда между мной и выходом осталось пять рядов щёлкнули раскрываясь замки ремней, три ряда – я протянул руку и вынул из крепления между ног свой штурмовой карабин, один ряд – моё сиденье неприятно завибрировало, что бы в следующий миг, отвесив мне прощального пинка, вышвырнуть меня из уютного чрева модуля.

Привычно группируюсь и упав перекатываюсь вперёд через голову. Вжимаюсь в землю, покрытую густой, наверное мне по колено, травой и замираю, изучая диспозицию нашего взвода, высветившуюся на моём забрале, едва я покинул Петровича.

Моя четвёрка высаживалась последней – нубы шли третьей линией, прикрывая две тройки тяжёлого вооружения и командную группу, состоявшую из ротного, связиста, механика и медика.

Всего Петрович мог нести шесть десятков человек, но обычно пара мест, предназначенных либо для проводников – если задание того требовало, либо для правильных журналистов или наблюдателей какого либо правильного фонда, пустовали. Вот и сегодня модуль доставил на поверхность пятьдесят восемь бойцов.

Шедшие первыми четыре четвёрки ветеранов уже давно закрепились на своих точках, контролируя наиболее опасную часть периметра – ту, откуда на нас могли напасть местные – силы планетарной обороны. Вторая линия, состоявшая из такого же количества действительных рядовых заняла оборону на менее опасных направлениях, ну а мы, нубы, которые не успели побывать в трёх боевых, сформировали кольцо ближней защиты.

Я прислушался – было тихо и только поскрипывала колеблемая ветром трава этого мира. Хорошо… Сейчас бы снять шлем, перевернуться на спину и вот так лежать рассматривая облака и подставляя лицо ласковым лучам местного светила.