Такие разговоры с самим собой успокаивали.

И тут на спину Гарду упало что-то тяжелое.

Он замер.

Тяжелое на спине тоже замерло. Оно лежало и не шевелилось.

«Хорошо, если крыса приняла меня за что-то неживое. Посидит, да и спрыгнет».

Не спрыгивала.

«А если я сейчас пошевелюсь, она укусит меня».

Долго оставаться неподвижным было невозможно. И без того затекшее тело становилось и правда каменным.

Помолившись про себя, Гард встряхнулся, как собака после купания.

Тяжелое со спины со стуком упало на землю.

Слава богу, это был просто отвалившийся кусок земли.

Гард полз на животе. Свод опустился так низко, что иногда комиссар чувствовал, что плечами задевает его.

Не хватало воздуха. Перед глазами плыли оранжевые круги. Сердце билось часто, словно требовало немедленно выпустить его.

Но самое ужасное: начиналась паника. Никакие беседы с самим собой уже не помогали.

«Откуда Барак знает, что здесь есть выход? — думал Гард. — Он же никогда не доходил до конца. А если это ловушка? Конечно, прекрасно придуманная ловушка. Назад ползти невозможно, впереди — тупик. Вот и лежи тут, умирай».

- До нас тут никто не погиб, — услышал он голос Элеоноры. Она словно отвечала его мыслям. — Если бы погибли, мы бы увидели скелеты. Скелеты принадлежат тьме, и они светятся в темноте.

«Вот, — думал Гард, — она не теряет присутствия духа, а я теряю. Она доползет до выхода, а я нет. Так мне и надо».

Время исчезло. Сколько они ползли? Час? Сутки? Вечность?

Это не имело ровно никакого значения. Надо было ползти, отталкиваясь локтями и пригнув голову почти к самой земле.

Оранжевых кругов перед глазами становилось все больше...

Сил не было. Энергии не было. Смысла не было.

«Зачем мне эта Весть, зачем? — думал Гард. — Жило ведь человечество без Истины. И дальше проживет. Без Истины и без меня».

- Элеонора, — позвал он.

Ему никто не ответил.

Гард прополз еще немного вперед и уткнулся в ноги Элеоноры.

Дернул за ногу — один раз, другой.

Никакой реакции.

«Нет! — едва не закричал комиссар. — Я-то могу погибать, пожалуйста, ради бога! Но она — нет! Молодая, красивая... Нет...»

Что делать?

Назад ползти — невозможно.

Переползти через Элеонору и потом тащить ее на себе к призрачному выходу?

Не может быть и речи: свод настолько низкий, что один человек и тот помещается с трудом.

Значит, остается либо вниз рыть, либо — вверх.

Вниз? Безумие. Что он, крот, что ли?

Значит, вверх.

Он — человек. И пусть он посеял здесь немало смертей, но эту женщину он спасет!

Комиссар ударил кулаком по потолку: на него посыпалась земля. И это было прекрасно. Значит, можно копать даже отсюда, изнутри.

Шевелиться было почти невозможно. Но он все-таки перевернулся на спину, достал нож и начал копать.

Земля сыпалась в глаза, в нос, в рот.

Все это не имело никакого значения: рядом с ним лежала женщина, которую он должен был спасти

и мог спасти. И значит, спасет. И Бог ему поможет, потому что Бог помогает тем, кто спасает других.

Гард приоткрыл залепленные землей глаза, и ему показалось, что он увидел лучик света.

Он начал копать с утроенной энергией. И довольно скоро рука с ножом прорвала слой земли.

И тут же он почувствовал, что кто-то сверху ему помогает.

Комиссар не знал, что Элеонора не доползла до выхода совсем чуть-чуть, несколько метров. А Барак дополз. И вылез на поверхность.

И, увидев торчащий из-под земли нож, бросился помогать комиссару.

Они вместе вытащили Элеонору, она сразу открыла глаза.