— Должен вам заметить, Арчибальд, что вы — человек совершенно непредсказуемый. Я мог бы ожидать, что вы попросите меня поехать в Париж или Каир, но никак не в Сиам.

Глаза лорда Розбери заискрились весельем. Он поудобнее уселся на стуле и продолжал:

— Я вовсе не жду, что вы сломя голову поспешите туда. Может быть, вы отправитесь на своей яхте (насколько я понимаю, сейчас она обрастает ракушками от бездействия)? Это будет вполне комфортабельное путешествие. Вы могли бы бросить якорь там, где в прошлом году французам удалось разместить свои канонерки.

— Я слышал об этом, — заметил маркиз. — Тогда по этому поводу было много шума. Однако мне казалось, что, после того как мы послали туда парочку военных кораблей, все утихло.

— Это правда, — вынужден был согласиться лорд Розбери. — Как я и ожидал, Вивьен, вы на редкость хорошо информированы.

Воцарилось молчание. Некоторое время министр внимательно изучал красивого молодого человека, сидевшего напротив него, и вдруг сказал:

— Почему вы, с вашими обширными знаниями и недюжинными способностями, не хотите играть более заметную роль в политике? Вы нам очень пригодились бы.

Маркиз улыбнулся, и с его лица наконец исчезло несколько хмурое выражение, с которым он вошел в кабинет лорда Розбери.

— Наверное, ответ прост, — произнес он полушутливо. — Дело в том, что, на мой взгляд, тягучие речи, произносимые в палате лордов, так же скучны, как и их авторы.

Лорд Розбери засмеялся:

— Ну хорошо, я не буду пытаться привлечь вас в парламент, если вы поможете мне, как делали уже неоднократно, вне его стен.

— Так вы действительно хотите, чтобы я отправился в Сиам немедленно?

— Если у вас нет возражений, — ответил лорд Розбери. — Впрочем, я, кажется, догадываюсь о причинах вашей неохоты. Она действительно так обворожительна?

— О да!

Отвечая министру, маркиз подумал, что леди Брэдуэлл и в самом деле очаровательна. Эта молоденькая вдова была самой прелестной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал.

Обычно его любовные истории — многочисленные и страстные — длились недолго. Рано или поздно маркиза начинало утомлять их однообразие.

В свои тридцать три года он все еще оставался холостяком по той простой причине, что до сих пор не встретил женщину, с которой захотел бы навеки связать жизнь.

В подавляющем большинстве амурных историй маркиза вопрос о женитьбе вообще не стоял.

Самые блестящие и остроумные светские красавицы, которые с лестной для маркиза настойчивостью пытались привлечь его внимание, оказывались — по мере того как он ближе узнавал их — поразительно одинаковыми, и вскоре их пустые разговоры и примитивные взгляды утомляли его настолько, что он начинал зевать.

— Побойся Бога, Вивьен! — воскликнул ближайший друг маркиза Гарри Прествуд не далее как неделю назад. — Чего, черт возьми, ты хочешь? Чего ищешь? И если уж на то пошло, в чем провинилась перед тобой Дейзи?

Гарри имел в виду леди, единодушно признанную первой красавицей. Как и множество других женщин, она отдала свое сердце маркизу.

У графини был снисходительный муж, предпочитавший жить в деревне, а не в Лондоне, и после десяти лет брака закрывавший глаза на развлечения своей жены, коль скоро они не задевали его доброго имени.

У маркиза была устойчивая репутация беспутного малого, более подходящая для эпохи правления Георга IV, а не королевы Виктории. Даже если женщина всего-навсего появлялась с ним в обществе, этого было достаточно для возникновения всевозможных сплетен.

Зная это, сам маркиз был очень осторожен, ибо понимал, что и он, и Дейзи слишком известны в свете, а значит, как только их связь будет замечена, она, несомненно, вызовет сенсацию.