— Ты можешь доверять мне.

Она посмотрела в его бездонные глаза и почувствовала, как сильно он отличается от ее отца, Эйдана, Рафферти и Дэна. У Хэмиша не было ровных краев: никакого внешнего лоска, никакой лжи, скрывающейся за широкой очаровательной улыбкой, никакого притворства. Честность Хэмиша была суровой и естественной. И за это Селестрия была благодарна судьбе.

Глава 29

Хэмиш вел автомобиль марки «лансия фламиния», принадлежащий Гайтано, по пыльной дороге, ведущей в Кастеллино. Это был маленький городок в мавританском стиле, расположенный южнее Марелатта. Армель сидела рядом с Хэмишем на переднем сиденье, а Селестрия — на заднем. Мотор вибрировал и издавал звук, похожий на резкое пиликание скрипок. Они прибыли на место, и их лица были полны непреклонной решимости. Здания здесь были сооружены из того же бледного камня, что и в Марелатте, крыши домов казались плоскими, а за высокими коричневыми дверями от глаз случайных прохожих прятались укромные дворики. Однако в Кастелино было заметно мавританское влияние: арочные фасады, витые колонны и замысловатые решетчатые балконы, которые выглядели бы более уместно где-нибудь в Марокко. Эвкалиптовые деревья шелестели на легком бризе. Несколько пожилых мужчин сидели на скамейках, созерцая закат и не зная, сколько раз им еще доведется увидеть эту красоту. Стая бродячих собак бегала по улицам, занимаясь привычным делом — поиском мусорных баков с остатками пищи.

Дом, который им описала Розанна, был маленьким, бледно-желтым и стоящим особняком, построенным на склоне, спускавшемся к белым меловым утесам. Он не производил особого впечатления. Здание выглядело недостроенным, как будто у его владельцев закончились деньги и они вынуждены были внезапно прекратить строительство. Хэмиш взглянул на часы. Они приехали немного раньше. Обернувшись к Селестрии, которая тихо сидела сзади, он взял ее за руку.

— Ты в порядке? — нежно спросил он.

— Меня тошнит. А как вы, Армель?

— Меня тоже. Лишь сигареты успокаивают мои нервы. А ты хочешь покурить? — Она порылась в своей кожаной сумочке.

— Непременно, — ответила Селестрия, получив силу от теплоты прикосновения Хэмиша. Ее кисть лежала в огромной шершавой руке, и это давало чувство безопасности.

— Ты все-таки узнаешь правду, — сказал он и, нахмурившись, отвернулся.

— Может, мне следовало бы оставаться в Англии и оплакивать его с остальными членами семьи? Оказывается, неведение тоже бывает счастливым. А что, если мы найдем его? — продолжала Селестрия, наклонившись к огню зажигалки, которую Армель протянула ей. Кончик ее сигареты вспыхнул, как светлячок перед смертью.

— Я не знаю, — мягко ответила Армель, качая головой.

— Лучше бы он умер. Тогда была бы хоть какая-то определенность, — сказала Селестрия, и в ее голосе чувствовалась жесткость.

— И никаких оскорблений. Если он был готов инсценировать свою смерть, чтобы избавиться от нас, значит, он не любил нас. — Женщина цинично засмеялась, рассеянно уставившись в одну точку.

— Вы не знаете правды, — сказал Хэмиш. — И возможно, так никогда и не узнаете. И это будет лучше для всех.

Они вышли из машины, постояли в оранжевом свете солнца, затем, втоптав окурки в песчаную землю, медленно двинулись к дому. Хэмиш взял Селестрию за руку. Разговор не клеился, все были настроены решительно, как на ответственном задании, и ничто не могло заставить их сейчас отступиться от задуманного.

Как и пообещала Розанна, дверь была оставлена приоткрытой. Хэмиш взял на себя инициативу и первым вошел внутрь. Петли на двери не издали ни звука, когда он ее толкнул. Из дома на них повеяло прохладой, в воздухе пахло молотым кофе.