Я слушал Сонькин рассказ со странным внутренним ощущением. Хотя, нет…Ощущение было не странное, а пугающее.

Я отчего-то знал наверняка, скрипачка сейчас не врет, не сочиняет. Она говорит чистую правду. Сонька реально ждала капитана Волкова. В этих словах нет ни капли лжи. Она реально пошла следом, ибо с Волковым что-то было не так. У Соньки реально не имелось желания его ограбить, как я думал по началу. Короче, слово «реально» можно вставлять в каждое предложение, потому что все именно так и было.

Теперь вопрос. Один. Единственный. Почему?! Почему, твою ж мать, это все происходило?! Как может быть связана девица, состоящая в банде, с офицером советской армии. С фронтовиком.

Ну, она была в подполье. Тоже странная история. Кстати, Сирота, помнится, в первый день говорил о каком-то жулике, участнике подполья. Все они что ли, из воров в партизаны успели сходить?

Хорошо. Волков служил в разведке. Тоже неплохо. И? Судя по той информации, которую я имею из удостоверения капитана, географически они находились далеко друг от друга. Потому что Сонькино подполье скорее всего было здесь. Или нет…

А еще скрипачка вдруг начала говорить иначе. То есть из ее речи не исчезли «шо» и «енти», но при этом фразы она строила уже немного по-другому. Нарочитый фольклорный говор, свойственный местным, тоже как-то сильно утратил свой колорит.

– Та если бы не Семен…Я сразу ж и хотела тебе обозначиться. Но он следом прибежал. А Сенька не знает многого. Я его не посвящаю. Надеюсь, время придёт, отправлю его в Москву. Нечего Семену тут делать. Тут у всех дорога то одна…

– Так он твой брат? – Уточнил я, чисто для поддержания разговора.

Само собой какой-то дебильный Сенька меня вообще не интересовал. Я хотел выяснить, что же там с капитаном Волковым. Но слишком сильно давить опасался.

Так как девица очень уж сообразительная и способна вкурить, что ситуация еще хуже, чем можно подумать.

А внутренняя чуйка мне подсказывает, знать Соньке этого не надо. В том смысле, что ей не надо знать о белом шуме, который у меня в башке вместо нормальных воспоминаний о жизни Волкова. Ну, и, слава Богу, похоже реальный капитан ее не видел прежде. А вот Сонька о нем наслышана. От кого, интересно?

– Угу. – Кивнула скрипачка. – Я ж потому и убежала, когда из тебя странные документики валиться начали. Даже поперво́й взаправду испугалась. Думала, все, скурвился Меченый. Потом только сообразила, шо ты задумал.

Я чуть не завыл, честное слово. Девица упорно ходила вокруг да около, но ни черта не говорила конкретно. Она сообразила. Молодец! Теперь осталось мне сообразить. Потому что я пока ни хрена, ни хренашеньки не понимаю!

Нет, насчёт Волкова у меня подозрения были с самого начала. Правда, непонятно какие, но наверняка хреновые. Чемодан с деньгами – это прямо огромный такой намёк. Понять бы еще, на что именно. Ну, и Меченый… Это что? Подпольная кличка? Погоняло?

– Слушай, ты вот что скажи… – Снова начал я осторожно пробираться вглубь дебрей, за которыми кроется истина. Но не успел.

– Ух, ты! – Сонька вдруг резко замерла на месте.

Причем так резко, что я даже пробежал немного вперед, не ожидая от нее задержки. Остановился, оглянулся и пошёл обратно. Дурдом какой-то, честное слово.

Девица таращилась на противоположную сторону улицы, по которой мы с ней бежали. И надо признать, посмотреть было на что.