Очень быстро перехватив оружие, браконьер навел его на меня и заорал:

— Да сдохни ты уже, Смирнов! Сдохни!

Но выстрела не последовало — я успел среагировать и молниеносно нырнуть за одну из вертикальных деревянных опор. Именно на них стоял чердачный этаж.

Вообще, ситуация получалась патовая. Раненый браконьер, провалившись в хитрую ловушку, был частично обездвижен. Пусть и неуверенно, но все же держал меня на прицеле своей вертикалки. Сам же я прятался в двух с половиной метрах от него, прикрываясь деревянной опорой. Не самое надежное укрытие, но все же лучше, чем ничего. Обойти меня он не сможет, а стрелять… Ну, если и зацепит, то не смертельно. Это даст мне возможность выскочить из укрытия и добить гада. Мы оба это прекрасно понимали. Обездвиженный Уткин не стрелял, выжидая более удачного момента, а я не шевелился, стараясь не подставляться.

Деревянная балка укрытие хреновое — части рук и ног торчали в разные стороны, надежно защищена была только голова и торс. Да и долго ли я так смогу простоять?

— Руки подними! — болезненным голосом приказал он. — И выходи!

— Как нога? — парировал я. — Не болит?

— Что это за дерьмо? — прохрипел он. Видимо, на дне ловушки все-таки что-то было. Гвозди или штыри… Возможно, он сейчас медленно истекает кровью и постепенно слабеет, но в любом случае, самостоятельно эта гнида вряд ли сможет выбраться. Нужно прорубить пол и освободить ногу изнутри.

— Это дерьмо называется «пундж», — отозвался я. — Сюрприз из Вьетнама! Как ощущения?

На самом деле это было не так. Матвей Иванович сделал собственную ловушку, руководствуясь какими-то своими источниками и узкоглазые братья тут ни при чем.

Некоторое время мы молчали. Уткин тяжело дышал, полулежа в крайне неудобной позе, но при этом вцепившись в ружье словно клещами.

— Слышь, Смирнов… — произнес он слабеющим голосом. — Как ты выбрался из горящего дома?

— А я в огне не горю.

— Да ладно?!

— Представь себе. Ты лучше скажи, чем же я тебе так не угодил, что ты бросил меня на растерзание медведю?

Ответил тот не сразу.

— Да потому что… Ты ведь один из нас. Ни семьи, ни дома. И группа была хорошая, подготовленная. Снегирев тебя трижды в пример ставил. Вот я и решил… А тут еще у тебя загоны начались…

— Какие?

— Разве не помнишь? — скривился тот. — А, ну да. Мы ведь золото нашли… Ты хотел об этом Снегиреву рассказать, а я был против.

— Так вот оно что… Значит, всему виной деньги и зависть? — в общем-то, я даже не удивился. Чего еще ожидать от такого индивида, как бывший дезертир?

— И что ты сделал?

Тот горько усмехнулся.

— Зачем тебе знать? Информация тебе ни к чему! Все равно тебе оттуда не выйти! Сразу получишь пулю!

— Да я еще увижу, как ты кровью истечешь! — парировал я, соображая, что предпринять. Вот так стоять за колонной, сжавшись, словно карась на нересте — удовольствие еще то.

Время потихоньку шло, а ситуация от этого лучше не становилась. Простреленное пулей плечо ныло. Как бы ничего серьезного — просто разорвало кожу и зацепило мышцу. Но рука уже опухла, а одежда, пропитавшись кровью, прилипла к телу. Подвижность тоже слегка нарушилась. Ощущения мерзкие, но терпимые.

— Уткин, ну со мной-то все понятно. А чем же вам старик помешал? Раскусил ваш план про отравленное мясо?

— Не только. Но тебя это и не касается.

Я выдохнул.

— Что же вы с ним сделали, уроды?

— Просто поболтали.