— Что за «Перекресток»? — спросил я. — Это по Сотникову?

— К сожалению или к счастью, операция гораздо шире. С вашей помощью был ликвидирован Большой Имам.

— Точно так.

— А об архиве Большого Имама слышали?

— Нет.

— На протяжении многих лет он фиксировал свои контакты с ЦРУ и другими спецслужбами, а также западными политиками. Надеюсь, понимаете, какой убийственной силы это его наследие.

— Понимаю.

— Архив с вероятностью в девяносто девять процентов находится на территории Сирии.

— И мы его будем искать, — заключил я. — Только какое это имеет отношение к Сотникову?

— Имеет самое непосредственное отношение. Но мы будем решать проблемы по мере поступления. А пока я уполномочен ввести вас в некоторые аспекты операции.

— Слушаю очень внимательно.

И он выдал такое, от чего я только озадаченно поцокал языком.

И понял, что нам придется очень тяжело.

Ну что ж, а кто обещал, что будет легко и что мы будем жить вечно?

Глава 8

Правительственные силы после массированной авиационной и артиллерийской подготовки пошли в атаку, поддерживаемые несколькими танками «Т‑72».

Школа младшего командного состава сирийской арабской армии в окрестностях Бекрая уже несколько раз переходила из рук в руки. Она имела важное значение, поскольку позволяла держать под контролем последнюю транспортную артерию, питающую осажденный город, по которой осуществлялось снабжение оружием, боеприпасами и перемещались отряды боевиков.

Хайбибула, командовавший этим участком обороны, бросал тающие силы без оглядки, лишь бы удержать коридор. Без него моджахеды были обречены. И он собирался биться за этот комплекс разбитых зданий до последнего.

Огненный напор был страшен. Грохот бомб и снарядов рвал барабанные перепонки. Осколки перемалывали все живое. Казалось, ничто не может выжить в этом буйстве дыма и пламени. Но когда правительственные войска пошли в атаку, то натолкнулись на грамотное огневое противодействие. Из заранее оборудованных огневых точек по ним лупили пулеметы, автоматы и даже артиллерия.

Наконец «Т‑72» прорвался на территорию школы, передавил артиллерийский расчет, навел шороху, и моджахеды были готовы начать неорганизованное отступление, в народе именуемое бегством. Все зависло на хрупких весах случая.

В этот момент в бок танка впилось сразу три выстрела из «РПГ‑7». Стрелки шли на смерть, они ее и нашли, скошенные очередями. Но один из зарядов ручного противотанкового гранатомета все же остановил танк, который задымился. А потом рванул боекомплект. Выбравшегося еще до взрыва танкиста застрелили.

Идущие следом бронетехника и пехота еще могли смять оборону и захватить позиции моджахедов.

Оглушенный Хайбибула лично руководил боем. От близкого взрыва в его ушах стоял звон. Голос охрип. Он смотрел на происходящее, и его душа заледенела. Он понимал, что сейчас будет конец. И с отчаяньем смертника охрипшим голосом отдал приказ на последнюю самоубийственную атаку.

И люди, выбираясь из щелей, пошли вперед. Из укрытия с ревом вылетел последний оставшийся на ходу пикап и лихо развернулся. Застрекотал крупнокалиберный китайский пулемет в его кузове, посылая длинную бестолковую очередь.

— Аллах акбар! — послышался многоголосый крик, перекрывая грохот выстрелов.

И моджахеды пошли вперед. Лицом к лицу с врагом. Смерть на смерть — и пусть Аллах рассудит, кто ему дороже. Такую войну Хайбибула любил. После таких побед он ощущал, что его дело правое, поскольку Всевышний опять за него!

Передовая линия правительственных солдат дрогнула. Один боец бросил оружие и кинулся назад.