— Не называйте это нашей стратегией, — взмолился доктор Фелл. — Ради бога, никогда не называйте это нашей стратегией. — Несколько мгновений он, тяжело дыша, смотрел на валявшиеся на полу кабинета обрывки резиновой маски, автоматический пистолет, две книги и разбившуюся вдребезги вазу с розами. — О да, — добавил он, обращаясь ко всем присутствовавшим. — Убийца — Филип Ферье.

Глава 19

Двумя ночами позже в ресторане под названием «Отель дю Рон» на улице Станд четверо посетителей заканчивали обед. Они сидели в одном из тех укромных кабинетов, где так замечательно готовят цыплят прямо на открытом огне, а если вы к тому же привилегированный посетитель, да еще если и ночь довольно теплая, вас посадят близко к огню, отчего у вас просто закружится голова.

Однако ночью в понедельник, 13 августа, похолодало. Доктор Фелл, Одри Пейдж, Брайан Иннес и сэр Джералд Хатауэй пребывали в подавленном настроении, под стать вечеру. На столе перед ними стояли кофе и бренди.

— Сэр Джералд, вы по-прежнему считаете, — спросил доктор Фелл, — что расследование криминальных случаев — приятное времяпрепровождение?

— Откровенно говоря, — раскуривая сигару, ответил Хатауэй, имевший сегодня не самый цветущий вид, — откровенно говоря — нет.

Брайан довольно нерешительно взглянул на Одри.

— Но Филип Ферье? — недоверчиво произнес он. — Филип Ферье?!

— Думаете, он не мог этого сделать? — спросил доктор Фелл. — Он — сын Десмонда Ферье. Поверьте мне, этот молодой человек, который жаловался на то, что не понимает артистов, в каком-то смысле оказался гораздо лучшим артистом, чем любой из вас.

— Что с ним будет? — поинтересовалась Одри, не поднимая глаз.

— Пожизненное заключение, — отозвался Брайан. — Как я уже говорил его отцу, в кантоне Женева в настоящий момент нет смертной казни за убийство.

— Погодите! — раздраженно воскликнул Хатауэй. — Я готов проглотить обиду, если вы так настаиваете, но хочу ясности. Его отец знал, что он виновен?

Доктор Фелл приподнял голову над пенковой трубкой, которую раскуривал.

— Нет, черт возьми! Но его отец страшно боялся этого, и боялся с того самого момента, как начались отношения между его сыном и женой. Когда он наконец понял, что его сын — прирожденный убийца, было уже слишком поздно. Убийство было совершено, а дело передано из любительских рук (моих), которые Десмонд Ферье мог контролировать, в руки полиции, и ему оставалось лишь постараться как-то его замять. Таким образом (и вы в этом убедитесь) по невероятной иронии судьбы он вынужден был играть роль, которую ему чаще всего приходилось исполнять на сцене, но это, разумеется, не доставляло ему совершенно никакого удовольствия. На самом деле это еще мягко сказано. Бывали дни, когда Десмонд находился на грани помешательства. Если попытаться объяснить…

Хатауэй легонько стукнул по столу рукой.

— Прошу вас, объясните! — попросил он. — Объясните все с самого начала.

Отблески пламени плясали на потолке. Доктор Фелл, лохматая фигура которого казалась странной и даже немного безумной, к своему удовлетворению наконец раскурил трубку и выдохнул дым, что-то бормоча про себя.

— Ну что ж, сначала так сначала, — согласился он. — Месяц назад Десмонд Ферье специально приехал в Лондон, чтобы встретиться со мной, и попросил меня прибыть в Женеву. Он говорил, что страшно обеспокоен, рассказал мне историю, произошедшую с его женой в Берхтесгадене семнадцать лет назад, а потом в свойственном ему шутливом тоне (чтобы в случае необходимости отказаться от своих слов) намекнул на то, что его жена якобы хочет его отравить.