Вот именно это их легкое отношение и бесило здравомыслящего и очень серьезного Бориса, заставляло его постоянно сдерживать жену, умолять бросить это дело. И если сразу после родов Женя на какое-то время и оставила свои «расследования» и все свое время посвящала маленькому сынишке, чему Борис искренне радовался и считал себя по-настоящему счастливым, то уже буквально через месяц начал замечать, как его молодая жена все чаще затевает разговоры на тему свободы в браке, «свободы перемещения в пространстве» (как она любила повторять) и вообще начинает хандрить и откровенно скучать. А теперь еще они наняли хорошую няню Соню, что давало возможность Жене вообще расслабиться и заняться еще одним своим любимым делом – работой в зимнем саду. И что мешало ей теперь вернуться к «своей уголовщине»? В доме все чаще звучала фраза-рефрен, лишающая Бориса покоя: «Может, я хочу быть профессиональным следователем, а ты ставишь мне палки в колеса!»

Петр же, хоть и старающийся сохранить нейтралитет в этом семейном конфликте, все равно всегда и во всем тайно помогал Жене. Покрывал, к примеру, ее отсутствие в доме. И главное, за что она была ему чрезвычайно благодарна, Петр, обладая хорошими связями, помогал добывать для нее информацию, причем делал все это, прикрываясь своей писательской деятельностью, якобы требующей присутствия в самых разных местах, причем приглашая за компанию в поездки по своим делам и «скучающую» сноху.

Словом, в доме всегда было неспокойно, шумно, суетно и даже странным образом весело, но все равно нервно. Так, во всяком случае, воспринимала обстановку в семье Тоня.

Женю же вообще лихорадило, когда ее материнский инстинкт начинал неравную борьбу с азартом. Причем все всё понимали! И Ребров, который пользовался ее талантом и умением добывать важную информацию по делу и который при всем этом чувствовал себя чуть ли не преступником, посвящая Женю с Тоней в тайну следствия. И сама Женя, которая понимала, что, покидая маленького сына на полдня, а то и на целый день, совершает преступление, но и находиться постоянно в детской уже не было сил. И Петр постоянно испытывал чувство стыда перед братом, когда лгал ему, скрывая истинную причину отсутствия Жени. И только Борис Бронников, заваленный работой и появляющийся дома лишь поздно вечером, чувствовал себя в этой кутерьме спокойно и уверенно, поскольку ему не приходилось лгать, изворачиваться и что-то скрывать от близких ему людей.

Вернувшись домой, он испытывал настоящее счастье, видя родных и чувствуя исходящее от них тепло. Он подолгу занимался своим крошечным сыном, носил его на руках, прижимая к груди и давая выплеснуться своим отцовским чувствам, с удовольствием ужинал в компании жены и брата, рассказывая им иногда свои адвокатские истории, а потом уставший, но с ощущением полного блаженства, засыпал в объятиях любимой жены.

– Как дети? – спросила Женя подругу. – У родителей?

– Да. Да, они купили щенка, так теперь их оттуда ничем не выманишь! Общаемся по телефону. Женя, так кто дома? – повторила свой вопрос Тоня, осторожничая, чтобы не сказать ничего лишнего из того, чего не должен был услышать Борис.

– Петр в своем кабинете работает, Борис еще не вернулся.

– Так машина-то его здесь!

– Он ее не завел утром, за ней приехали и отогнали в сервис. А Боря уехал на такси. Вот так.

– Что у вас с ним снова не так? Поссорились?

– Подожди, сейчас чаю налью… Ох, Тоня… Вот как я предполагала, так все и получилось. Меня теперь в этом доме воспринимают просто как клушу, которая безвылазно сидит дома с ребенком, жиреет и превращается в животное. Я стала неинтересна своему мужу, вот так.

– Да что случилось-то?

– У него появилась другая женщина.