- Вы должны будете сказать мне рано или поздно, - заявил я. - Это зависит от меня, не так ли? Он кивнул.

- В Сети еще чувствуется дисбаланс. Сейчас это не важно, но со временем он будет расти, пока не начнет угрожать стабильности Империума - и Р-И Три, и Новой Нормандии; каждой жизнеспособной линии континуума. Распад это рак, который никогда нельзя сдержать в постоянных границах. Существует неполнота, и, как в электрической цепи, она стремится заполниться.

- Продолжайте.

- Наши приборы показывают, что оборванная линия концентрируется вокруг вас и меча Балиньор. Я кивнул.

- Я не часть этой линии, не так ли? Вы должны отправить меня обратно в Ки Уэст и позволить мне заниматься рыбной ловлей.

- Это не так просто. Семьсот лет назад одна ключевая фигура в предшествующей линии вступила в свод действий, которые закончились созданием холокоста. Стабильность никогда не будет достигнута, если вероятностные линии, что были прерваны тогда, не будут приведены к своему источнику.

Это было все, что он сказал, но я понял, о чем он пытался сообщить мне.

- Тогда я должен вернуться, - заметил я. - В Распад.

- Это ваше право, - ответил он. - Империум не пытается принуждать вас.

Я встал. Краски заката никогда не казались мне милее, отдаленная музыка - нежнее.

- Пошли, - сказал я.

Техники, проверяющие нас и челнок, работали молча и споро. Они обстукали руками все вокруг, и мы, Байярд и я, пристегнулись.

- Наша цель - сформировать главную линию континуума, - пояснил Байярд. Я не сказал ему, что был там раньше.

Формы и цвета Распада текли вокруг нас, но на этот раз я не замечал их.

- Что произойдет потом? - спросил я.

- Надеемся на то, что, когда энергия Распада кончится, сам Распад немедленно рассосется. Разрушенные миры больше не будут существовать в Сети.

Больше он ничего не сказал. Казалось, прошло лишь несколько минут, прежде чем мы отметили приход и гудение двигателя стихло.

- Прибыли, - сказал Байярд и открыл люк.

Я выглянул наружу в смещающийся туман. Он двигался, его отдувало; джунгли и руины исчезли. Над зелеными лужайками к солнечному свету поднимались светящиеся башни, играя светом в фонтанах. Далее вдали пели женщины.

- Хотелось бы, чтобы у меня было что сказать, - заметил Байярд, - но у меня нет слов. Прощайте, мистер Кэрлон.

Я сошел на грунт, дверь за мной закрылась. Я подождал, пока не исчезнет челнок в мерцающем свете, и пошел вперед по окаймленной цветами дорожке навстречу голосу Иронель.

ЭПИЛОГ

Барон Рихтгофен, шеф Имперской Безопасности, смотрел на Байярда через обширную поверхность полированного стола.

- Ваша миссия была успешной, Байярд, - сказал он тихо. - На этот момент субъект вошел в Распавшуюся линию, стресс-индикаторы опустились до отметки нуля. Опасность для Сети миновала.

- Я гадаю, - сказал Байярд, - что он чувствовал в эти последние секунды?

- Ничего. Совсем ничего. В одно тихое мгновение переутверждения континуум сомкнулся, затягивая разрез. Уравнение вероятности удовлетворено. - Рихтгофен остановился на миг. - Почему? Вы видели там что-нибудь?

- Ничего, - ответил Байярд. - Просто туман, густой, как бетон, и тихий, как смерть.

- Он был смелым человеком, Байярд, и исполнил предназначенное.

Байярд кивнул и нахмурился.

- У вас еще что-то?

- Мы всегда держались мнения, что история неизменна, - произнес Байярд. - Возможно, я просто ввожу себя в заблуждение. Но я, кажется, помню историю об убийстве королем Ричардом барона Раннимеда. Я проверил источники, чтобы убедиться, и оказался неправ, конечно.

Рихтгофен задумчиво посмотрел на него.

- Идея в обычном чувстве знакомого... но оно иллюзорно, конечно, бормотал он. - Этот король Джон встретил баронов - и подписал их Великую Хартию.

- Где я подхватил идею, что Джон был назначен Ричардом в 1201 году?

Рихтгофен хотел кивнуть, но передумал.