|
И я послушно ответила, обмякнув в кресле, потянувшись к нему точно так же, как совсем недавно — к его брату. Да, я знала, что легко мне не будет, особенно в первое время, несмотря на все принятые решения, и наверняка наказывать меня ещё будут, и не раз. Ну и пусть… Зато я получу заботу, внимание, возможность расширить свои знания в интересующей области и заниматься спокойно любимыми увлечениями, а не просто скучать в большом пустом доме в ожидании хозяев, пока они не захотят поразвлечься со мной. А любовь… Меня не бросят, не выкинут, если вдруг надоем, и это главное. Заглядывать же слишком далеко в будущее не буду, предугадать, как сложится моя жизнь через десяток лет, невозможно в любом случае.
Мартин отпустил меня нескоро, и когда наконец отстранился, я дрожала, как осиновый лист на ветру, волны жара гуляли по телу, пробуждая в крови огонь желания, и дыхание выходило неровным и частым. Вампир довольно усмехнулся, погладив мои губы и встал, протянув руку. — Пойдём ужинать, Лёля. Такие простые, обычные слова, от которых в груди разлилось тепло, и захотелось улыбнуться в ответ. Я ухватилась за протянутую руку и встала, немного смущённая и сбитая с толку собственными эмоциями, но разбираться в них уже расхотелось. И я послушно пошла за старшим вампиром из библиотеки, тем более, есть уже хотелось — солнце почти село, окутав мир за окном густыми фиолетовыми сумерками, стремительно перераставшими в бархатно-синюю ночь с жемчужной россыпью звёзд на небе. В столовой уже накрывали, и вскоре я с аппетитом уплетала сочную отбивную, запивая её неизменным клюквенным морсом. — Лёля, расскажи, чему тебя в пансионе учили по зельеварению и травницкому делу, — вдруг попросил Валентин, и я от удивления чуть не выронила вилку. Едва не выпалила «зачем», но удержалась — если спрашивает, значит, надо. И я послушно начала вспоминать уроки. Меня слушали внимательно, иногда задавали уточняющие вопросы, и было очень приятно видеть, что интерес младшего носфайи не праздный, он действительно слушает. Даже Мартин иногда что-то спрашивал, поглядывая на меня. Увлёкшись разговором о любимом деле, я не заметила, как прошёл ужин, и с некоторым удивлением уставилась на свою пустую тарелку. — Что ж, Лёля, завтра принесу тебе кое-что, — невозмутимо произнёс Валентин, отправил в рот последний кусочек мяса и прожевал. — Сделаешь, а я потом проверю. Наелась? — он улыбнулся уголком губ. — Да, вполне, — я кивнула, отложив приборы. За столом повисла тишина, от которой все волоски поднялись и показалось, что в воздухе стремительно разливается невидимое напряжение. Вампиры смотрели на меня, а я переводила взгляд с одного на другого, и изнутри потихоньку поднималось волнение пополам с неясным предвкушением, самую чуточку приправленное острой щепоткой беспокойства — что ждёт меня сегодня? — Иди к себе и переоденься, Лёля, на свой вкус, — низким, бархатным голосом произнёс Валентин, переплетя пальцы и положив на них подбородок, улыбаясь мне искушающей, многообещающей улыбкой. — А потом спускайся в гостиную рядом с библиотекой. Мы будем там ждать. Я хлопнула ресницами, несколько сбитая с толку такой необычной просьбой, потом кивнула и тоненьким от волнения голосом ответила: — Хорошо, Валентин. Мартин лишь молча усмехнулся, не сводя с меня взгляда, в котором читались все его непристойные желания. И от этого платье тут же стало неудобным, грубым, кожа моментально воспламенилась, жаждая прикосновений и поцелуев. Поспешно встав, я почти бегом направилась к выходу из столовой, а оттуда — к лестнице, к себе. Сердце колотилось в горле, я лихорадочно перебирала в голове то, что запомнила из своего гардероба: что бы выбрать, чтобы… понравилось лордам? И хотя собственная стеснительность ещё не до конца ушла, щёки жгло румянцем от собственных смелых мыслей, мне нравилось думать о том, как буду выглядеть в том или ином откровенном наряде. |
