— Алло?

— Алло, алло, Харри, я тебя слышу…шу. Я так скучаю по тебе…бе. Ты что смеешься…ся?

— Просто у тебя это смешно выходит. Эхо.

Подойдя к дому, Харри достал ключ, отпер дверь подъезда и вошел внутрь.

— Ты считаешь, я хнычу?

— Да нет же, конечно нет.

Харри кивнул Али, который, обливаясь потом, пытался протащить финские сани через дверь подвала.

— Я тебя люблю. Слышишь? Я тебя люблю! Алло!? Алло!?

Растерянно посмотрев на отключившийся телефон, Харри поднял глаза, и тут же взгляд его натолкнулся на сияющую улыбку соседа-пакистанца.

— Ну разумеется, Али, тебя я тоже люблю, — пробормотал он, снова пытаясь набрать номер Ракели.

— Кнопка повтора, — сказал Али.

— А?

— Да так, ничего, проехали. Слушай, если появится желание сдать свой чулан в подвале, скажи мне. Ты ведь им почти не пользуешься, верно?

— А что, у меня есть там чулан?

Али молитвенно закатил глаза к небу:

— Сколько лет, как ты здесь живешь, а, Харри?

— Я же сказал, что тоже тебя люблю.

Али с вопросительным видом уставился на Харри, который отмахнулся от него, жестом давая понять, что снова дозвонился, и помчался вверх по лестнице, держа перед собой на вытянутой руке, как лозоходец свою лозу, ключ от квартиры.

— Ну вот, теперь мы можем разговаривать, — сказал Харри, входя в свою по-спартански обставленную аккуратную двухкомнатную квартирку, купленную им за бесценок еще в конце восьмидесятых, когда на рынке жилья царил полнейший застой. Иногда Харри казалось, что этой покупкой он исчерпал лимит удач, отпущенных ему судьбой.

— Как бы мне хотелось, Харри, чтобы ты мог сейчас быть с нами. Да и Олег по тебе соскучился.

— Он что, так прямо и сказал?

— Ему и говорить ничего не надо. Вы ведь с ним так похожи.

— Слушай, я как раз говорил, что люблю тебя. Успел повторить это три раза — сосед свидетель. Знаешь, чего это тебе будет стоить?

Ракель рассмеялась. Харри был влюблен в этот ее смех с тех самых пор, как в первый раз его услышал. Подсознательно он ощущал, что готов сделать все, лишь бы слышать его как можно чаще. Лучше всего — каждый день.

Сбрасывая на ходу ботинки, он обратил внимание, что на автоответчике в прихожей мигает красный сигнал. Харри улыбнулся: и не будучи ясновидящим, он знал — Ракель днем уже пыталась связаться с ним. Его прозорливость объяснялась очень просто — никто другой Харри Холе на домашний номер не звонил.

— Признавайся, откуда ты взял, что меня любишь? — ворковала между тем в трубке Ракель. Эхо, к счастью, пропало.

— Знаю, потому что чувствую, как у меня потеплело на… как это называется?

— На сердце?

— Да нет, сзади и пониже. Как же это?.. Почки? Печень? Селезенка? Ага, вот! Чувствую прилив тепла к селезенке.

На другом конце провода Ракель то ли всхлипнула, то ли рассмеялась. Так толком и не поняв, Харри нажал на кнопку автоответчика.

«Привет, это снова я…»

Харри ощутил, как сердце будто всколыхнулось, и среагировал прежде, чем успел о чем-то подумать, — отключил телефонную приставку. Но было поздно: слова, произнесенные чуть хрипловатым женским голосом с вкрадчивыми интонациями, продолжали витать в воздухе, эхом отражаясь от стен комнаты.

— Что это там у тебя? — спросила Ракель.

Харри с трудом перевел дух и наконец нашелся, что ответить, хотя и понимал, что уже слишком поздно:

— Да так, радио. — Откашлявшись, он продолжал: — Когда будешь знать, сообщи, каким рейсом вы прилетаете, — я вас обязательно встречу.