— Вот как?.. — Лихолетов заинтересованно вытянулся, явно желая оказаться поближе к чужим секретам, а еще лучше — прямо в них. Потому что археологу по роду деятельности приходится по уши оказываться в секретах, пусть и давно умерших людей.

— Я могу поставить защиту от прослушивания, — предложил я.

— Да вы разносторонний молодой человек, — восхитился Лихолетов.

— Аристарх Петрович, давайте мы спустимся в кафе, а Илья к нам чуть позже присоединится, — предложил Олег.

Лихолетову уходить не хотелось, хотя он и понимал, что все равно ничего не услышит.

— Илья точно будет в состоянии к нам подойти? — забеспокоился он. — Не лучше ли заказать ужин в номер?

— Я точно буду в состоянии подойти, Аристарх Петрович.

— Ну что ж, — он тяжело вздохнул, и они с Олегом покинули номер. Но защиту от прослушивания я все равно поставил, потому что не был уверен, что нас не захочет прослушать кто-то еще.

— Каким образом вам удалось снять блоки и заполучить улучшенную регенерацию? — наехал на меня Зимин. — Этот кто-то очень сильно подставляется. Живетьевы не простят самовольства.

— Живетьевым пока не до меня: их ограбили.

Он пренебрежительно махнул рукой

— Боже мой. Да не пройдет и недели, как Арина Ивановна найдет грабителей и ноги с руками им поменяет. И это в самом лучшем случае. Она не церемонится с теми, кто ей мешает.

Я сильно сомневался в способности Живетьевой найти грабителя, если вдруг ему самому не придет в голову ей покаяться. В том, что мне это в голову не придет, я, напротив, был уверен — у нее не было ни малейших способов давления на того, кого она даже не подозревала.

— Почему бы тем, кому мешает она, не объединиться против Живетьевых?

— Вы не понимаете молодой человек, она не только глава целительской гильдии, ее поддерживает император. Поэтому она определяет политику среди наших целителей. И те, кто идет против ее интересов, считаются выступающими против интересов империи.

Я не думал, что если императору представить доказательство живетьевских планов, то он останется столь же лояльным к этому целительскому роду. Но пока и доказательств весомых не было, и предоставлять надо было так, чтобы самому не оказаться среди тех, кого решат отправить в расход для сохранения секретности.

— Кто вам снял блоки? — внезапно спросил Зимин.

— С чего я должен быть с вами откровенен? Вы солгали, когда вас вызывали определять, является ли моим отцом Шелагин.

— Я не солгал! — возмутился он. — Я могу о чем-то умолчать, но я никогда! Слышите? Никогда не скажу ложь. Вы не имеете отношения к Шелагиным. И это — совершенно точно установленный факт.

Он выглядел слишком уверенным, чтобы я усомнился в том, что он говорит правду.

— То есть вы не видите маскировочных плетений? — удивился я. — Блоки видите, а маскировочные плетения — нет? Их даже я вижу.

— Вы про что?

Пришлось объяснить. Потом показать. Потом еще раз объяснить и показать, после чего Зимин наконец обнаружил присутствие в моей ауре посторонних включений.

— Признаться, я всегда считал это особенностью ауры, — смущенно сказал он. — А это точно маскировочное плетение, а неотъемлемая часть вашей ауры?

— Точно. Я даже снять могу, но вот поставить, увы, нет.

— То есть и блоки вы себе и дяде снимали сами? — сообразил он. — Илья, вы должны мне помочь.

— Перед тем как мы продолжим разговор, вы дадите мне клятву, потому что я уже и без того сказал вам слишком много чего опасного для собственной жизни.

— У меня есть ученик, ему заблокировали Силу.