Рекс постепенно успокаивался, хотя стоило ему это больших трудов.

Парень мелко дрожал в своем жалком убежище…

– Эй! – я осторожно постучала в дверь. – Простите, вы там живы?

– Жив… – раздался глухой голос, удивительно мне знакомый.

– Так выходите!

– Не могу…

– Почему? – удивилась я.

– У меня тут это… дела появились.

– А-а-а, – протянула я. – Со страху, видимо…

Мы со Светланой Дмитриевной переглянулись и чуть не прыснули от смеха.

– Ладно, заканчивайте свои дела и выходите. Не бойтесь, он вас не тронет.

Через некоторое время дверь слегка приоткрылась, и в нее просунулась черноволосая голова Дрюни Мурашова, моего давнего приятеля. Вот уж кого я ожидала увидеть меньше всего!

– Дрюня! – я чуть не села на землю от неожиданности. – Ты как сюда попал?

– Да я это… Того… Лелька, а ты чего здесь делаешь?

– Да я-то в гости приехала, а вот ты чего?

– Я… Сейчас, короче, объясню, – в Дрюниных глазах висела тревога.

– Не бойся, выходи, – смеясь, сказала я. – Рекс уже у себя в конуре. Он вообще-то смирный, просто не любит резких движений.

Опасливо озираясь, Дрюня потихоньку начал выползать из туалета. Я провела его к столику на веранде.

Светлана Дмитриевна уже разливала по чашкам чай. Дрюне она придвинула самую большую.

Дрюня шел, придерживая одной рукой выдранный клок сзади. Рекс постарался на славу – обнажил самое пикантное Дрюнино место.

– Садитесь, – пригласила Светлана Дмитриевна. – Берите варенье, печенье, тут вот пирог есть – я вчера пекла…

У Дрюни после пережитого стресса резко разыгрался аппетит. Он налег и на варенье, и на печенье, и на пирог, за обе щеки уплетая и первое, и второе, и третье.

Светлана Дмитриевна, поняв, что мы знакомы и я даже Дрюне симпатизирую, и заключив из этого, что Дрюня не вор, не киллер и не бандит, а просто придурок, не стала выяснять, почему он проник к ней во двор столь нетрадиционным способом.

А мне страсть как хотелось разузнать это поскорее. Поэтому, когда Дрюня попросил налить ему третью чашку, я не выдержала и решительно отодвинула чайник подальше.

– Потом допьешь, – заявила я. – Лучше расскажи, как тебя угораздило с забора свалиться.

– Я, это, понимаешь, Лелька… – с трудом двигая набитым ртом, сбивчиво принялся объяснять Дрюня. – Я, понимаешь… Деньги у меня кончились…

– Что? – не поверила я своим ушам.

Нет, я не в то не поверила, что у Дрюни кончились деньги – в это как раз поверить совсем не сложно, труднее представить, что они у него вообще были, – я испугалась, что Дрюня сейчас скажет, что лез для того, чтобы их позаимствовать. А это было на него не похоже.

Я знаю Дрюню очень давно – столько, что и представить страшно. Сразу кажешься себе еще старше. Дрюня был братом нашей с Полиной подруги Наташи – не той, к которой я приехала в Зоналку, а другой, подруги детства.

Сколько я знала Наташку, столько и Дрюню. Это был высокий, худощавый, темноволосый парень тридцати четырех лет, симпатичный и чертовски обаятельный. Он был награжден от природы огромным актерским талантом – и пел, и на гармошке играл, и спародировать мог кого угодно.

Вообще, Дрюня очень компанейский парень. И мне частенько доводилось проводить с ним вечера за бутылочкой коньячку, водки или на худой конец какой-нибудь «Анапы».