– А я хочу поговорить с тобой, – он легко покачался на пальцах ног, склонившись к ней, затем встал.

– А я не… – Она замолчала, потому что ее взгляд двигался от длинных мускулистых ног к узким бедрам, облаченным в короткие черные штаны, затем к четко вылепленному торсу. Это тело говорило о достоинстве, силе и стремительности его обладателя. Быстро отведя взгляд, Сирина подняла спинку шезлонга. – Я не желаю разговаривать с тобой, – закончила она, надев снова на нос солнечные очки. – Почему бы тебе не поехать в Сан-Хуан, как все остальные?

– У меня есть предложение.

– Готова поспорить, что так оно и есть.

Не дожидаясь приглашения, он слегка передвинул ее ноги и присел на край шезлонга.

– Деловое.

Сирина отодвинула ноги еще дальше, чтобы прикосновение к нему не отвлекало ее.

– Меня не интересуют твои дела. И вообще, найди себе другой шезлонг.

– Здесь разве нет правила, запрещающего персоналу грубить пассажирам?

– Давай, настучи на меня. Все равно это моя последняя рабочая неделя.

– Об этом я и хочу поговорить. – Джастин провел скользкой от лосьона рукой по ее бедру.

– Джастин…

– Отлично. – Он улыбнулся, увидев ярость на ее лице. – Я привлек твое внимание.

– Я разобью тебе нос, если не оставишь меня в покое, – сказала она ему, теряя терпение.

– Ты всегда с таким трудом сосредоточиваешься на разговоре о делах? – мягко спросил Джастин.

– Только если разговор несерьезный.

– Тогда у нас не должно быть проблем.

Вновь откинувшись в кресле, Сирина наблюдала за ним через стекла темных очков. Она заметила неровный белый шрам у него под ребрами.

– Выглядит так, словно рана была ужасной, – сказала она, холодно улыбнувшись. – Подарок от ревнивого мужа?

– Фанатик с ножом. – Его ответ подобно ее вопросу был лишен эмоций.

Ее пронзила боль, острая и неожиданная. В горле застыл вскрик, словно она могла видеть, как лезвие входит в плоть.

– Я сказала глупость. Прости. – Она вновь посмотрел на шрам, и ей сделалось тошно от своих собственных слов. – Рана, наверное, была серьезной.

Джастин подумал о двух неделях в больничной палате, когда его пичкали лекарствами, и пожал плечами:

– Это было давным-давно.

– Что произошло? – Она не могла не спросить, возможно, потому что какая-то потаенная частичка ее разделяла эту боль, даже не зная причины.

Джастин посмотрел на нее. Он не думал больше о том несчастном случае. В течение пятнадцати лет он едва ли вспоминал о нем. Но он, как и этот шрам, был его частью. Может, будет лучше, если она узнает. Взяв полотенце, он вытер руки.

– Я был в баре в Восточной Неваде. Один из завсегдатаев не захотел дышать одним воздухом с индейцем. Я еще не допил свое пиво, поэтому посоветовал ему пойти подышать где-нибудь еще. – Его губ коснулась холодная, безрадостная улыбка. – Я был достаточно юн, чтобы находить удовольствие в возможности подраться. В восемнадцать лет разборка на кулаках очень облегчает чувство неудовлетворенности жизнью.

– Но шрам-то ты получил не в кулачном бою, – пробормотала она.

Джастин приподнял бровь в подтверждение.

– Обычно, когда в деле замешан алкоголь, ситуация выходит из-под контроля. Он был пьян и почувствовал себя оскорбленным. – Почти неосознанно Джастин провел пальцем по линии шрама привычным жестом, от которого, как ему казалось, он давным-давно избавился.