– Оно не настолько угасло, чтобы она не помнила, как ей хотелось в это путешествие, – сказала Мария. – Вы же слышали, что они провели в Венеции медовый месяц. Мама знает, что больна. Ей так хотелось поехать, пока она еще в порядке. Но, догадываюсь, ради Лилиан папа попросил врача убедить маму, что для нее это слишком. Иногда это ее сильно расстраивает.

– Она знает о Лили? – прямо спросила Эльвира.

– Вы можете поверить, что отец впускал ее в дом вместе с другими, кто ездит с ним на ежегодные раскопки? Я ни разу не догадалась, что у них отношения, но мама нашла у него в кабинете несколько фотографий, где он с Лилиан вдвоем. Она их мне показала, и я попросила отца больше не пускать эту женщину в дом. Но иногда мама спрашивает меня о ней, и, когда это случается, она сильно злится.

В последние года два Миханы регулярно навещали Джонатана и Кэтлин, и Мария была права, что, несмотря на слабеющую память, Кэтлин еще часто будет вспоминать о несостоявшейся поездке в Венецию.

Обо всем этом думала Эльвира, когда «Куин Мэри 2» вошла в гавань Нью-Йорка. «Джонатан уже в могиле, – подумала она. – Да упокоится он с миром. И помоги, Господи, Кэтлин и Марии. И еще, Господи, помоги доказать, что Джонатан был убит каким-нибудь грабителем», – с чувством добавила она, повинуясь своей непогрешимой способности чуять неладное.

Глава 6

Весь день Грэгу Пирсону не терпелось сообщить Марии, как сильно он понимал ее и что готов разделить ее боль; хотелось сказать, как ему будет не хватать ее отца, как он благодарен Джонатану, научившему его не только археологии, но самой жизни.

Когда коллеги Джона рассказывали о том, как тот всем помогал, Грэгу хотелось поделиться с ними тем, что он рассказывал Джону: каким беззащитным ребенком он был, тощим слабаком, объектом всеобщих насмешек. Он рассказал Джону, что в школе был одним из тех, кто дорос лишь до метра пятидесяти пяти, в то время как другие глядели на него с высоты метр восемьдесят и даже больше. Уже в институте он вытянулся до метра шестидесяти, но было уже слишком поздно.

«Кажется, мне нужно было сочувствие, но я его так и не получил. Джонатан только посмеялся».

– Стало быть, ты все время учился, вместо того чтобы кидать мяч в корзину, – ответил ему профессор. – Ты создал успешную фирму. Посмотри на всех, с кем ты учился в школе, на тех, кому завидовал. Не сомневаюсь, большинство из них едва сводят концы с концами.

Грэг рассказал Джону о тех, с кем успел повидаться, особенно о тех, от кого ему пришлось страдать. Джон оказался прав. Конечно, некоторые из них кое-чего добились, но самые несносные так и остались ни с чем.

Грэгу хотелось сказать, как Джон помог ему полюбить себя. Он не только поделился с Грэгом своими знаниями о древних временах, но заставил уважать самого себя.

Однако на этом его откровения закончились бы. Грэг не счел бы необходимым говорить про то, что, несмотря на успехи, он по-прежнему болезненно застенчивый, не способный поддержать беседу, лишний на празднике жизни; что Джонатан посоветовал ему найти веселую, общительную и болтливую подружку: «Она никогда не заметит твоей застенчивости и на вечеринках будет говорить за тебя. Я знаком по крайней мере с тремя такими парнями. Они прекрасно чувствуют себя рядом со своими женами…»

Обо всем этом Грэг думал, следуя за Марией из банкетного зала. Он дождался, пока администратор подгонит машину отца Эйдена. Сиделка помогла матери Марии сесть в лимузин, предоставленный ей похоронным агентством.

– Мария, это был ужасный день для тебя. Надеюсь, ты понимаешь, как нам всем будет не хватать Джонатана, – произнес он, подходя к Марии.