Мэрил Хэнкс. Не могу забыть
Мона вышла на застекленную террасу «Ред-стоуна», дома, где она прожила полгода. Покрытые зеленой листвой деревья Ридли-парка казались только что политыми, на траве и цветах лежала густая роса. Над землей поднимались клубы утреннего тумана, похожие на призраков, задержавшихся после ночного сборища. Мона очень дорожила этими ранними утренними часами, когда в доме все еще спят и она может побыть одна. Она любила ощущение одиночества. Это было единственное время, когда она вырывалась из душной атмосферы роскошных апартаментов Рика, чувствовала себя свободной и раскованной и могла быть самой собой. Неожиданно на нее нахлынули воспоминания и она мысленно перенеслась на год назад…
1
Только что приехавшая в Штаты, она жила в однокомнатной квартирке на верхнем этаже старого дома, который назывался «Вудбери». Именно там в один прекрасный теплый вечер на исходе весны они и столкнулись. Наклонив голову и глубоко погрузившись в свои мысли, она шла вверх по лестнице, прижимая к груди темно-коричневый бумажный пакет с покупками. Ей навстречу бежал какой-то мужчина, перепрыгивая через две ступеньки. Они достигли площадки одновременно и столкнулись плечами; при этом Мона выронила пакет и зашаталась. Не растерявшись, мужчина схватил ее за талию и удержал от падения, однако коробки, свертки и фрукты радостно загремели вниз по ступенькам. Рост Моны составлял метр семьдесят, но широкоплечий незнакомец был выше ее на голову, имел красивые темно-синие глаза с пушистыми ресницами и черные, слегка вьющиеся волосы. Ему очень шел небрежный наряд, состоявший из джинсов стального цвета и рубашки с отложным воротничком. Узкобедрый, без грамма лишнего жира, он был похож на спортсмена. Мона запрокинула голову, увидела тонкое худое лицо, раздвоенный подбородок, губы, от которых холодело под ложечкой, и у нее перехватило дыхание. Темные глаза внимательно изучили ее безукоризненное лицо сердечком, и наконец незнакомец спросил: — Вы в порядке? — Голос был низким и сексуально-хрипловатым. Трепеща от его мощной сексапильноти, она еле слышно пролепетала: — Да, спасибо… От белозубой улыбки молодого человека у Моны отчаянно забилось сердце. — Прошу учесть, что я чуть не сбил вас с ног, и простить мне столь пристальный осмотр. Мона заставила себя отвести взгляд и вспомнила, что солидной двадцатитрехлетней женщине не к лицу вести себя как сопливой школьнице. Пытаясь скрыть оторопь и говорить непринужденно, Мона промолвила: — Я не из сердитых. К тому же, если быть честной, тут есть доля и моей вины. — Честная и не из сердитых, — с добродушной насмешкой повторил он. — Таких женщин одна на миллион. — Прежде чем Мона успела придумать подходящий ответ, он добавил: — И, несомненно, англичанка. С неосознанной гордостью она ответила: — Наполовину американка… — Ни за что бы не подумал. — Правда, я никогда не была в Штатах, но недавно получила возможность год поработать в американском отделении нашей компании. — Это какой же? — «Лондон-Филадельфиен груп». — Знаю, — тут же ответил он. — У меня были кое-какие деловые контакты с Риком Хаббар-дом, человеком, которому фактически принадлежит ЛФГУ И чем вы у них занимаетесь? — Я личная помощница Ивлин Хаббард, сестры мистера Хаббарда. Мы познакомились, когда она прилетала в наш лондонский офис. Узнав, что я наполовину американка, она предложила мне эту должность. — Понятно. И кто же из ваших родителей был американцем? — Мать. |
