Черная бейсболка свешивалась с кончика его пальца — похоже, он про нее забыл. Наши глаза встретились, и я почувствовала, что в груди у меня что-то зашевелилось. Его магнетические глаза были ярко-голубыми. Такой цвет имеет послезакатное небо, когда день закончился и вот-вот наступит ночь — в общем, цвет сумерек. В его взгляде я заметила неподдельный интерес ко мне и озабоченность.

— Это мой бойфренд? — шепотом спросила я с надеждой и одновременно со страхом. Будь он моим бойфрендом, я не знала бы, что с ним делать. Или нет, знала — внезапно в голове у меня возникло множество ассоциаций, связанных с поцелуями, прикосновениями и прочими забавными делами… Этот парень был… соблазнительно великолепным, и это пугало меня, что называется, до смерти.

Скотт давился от смеха.

Гость, стоявший в дверях, смотрел на моего брата, затем перевел взгляд на меня. Жар буквально опалил мне щеки. Тот самый интерес все еще был в его глазах, и мои губы изобразили подобие улыбки. Он был счастлив видеть меня, но… Но вдруг его глаза превратились в ледышки.

— Бойфренд? Да… — медленно произнес он глубоким и мягким голосом. — Ну уж нет, даже если бы ты в следующем году заплатила за мою учебу в Пенсильванском универе.

Уязвленная и смущенная его ответом, я отпрянула назад, но вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я сумела их сжать.

— А почему нет?

Незнакомец смотрел на меня так, словно из моей головы торчала рука, которой я размахивала во все стороны. Он повернулся к моему брату, поднял брови.

— Я подожду тебя на улице.

— Заметано, Кар, выйду через секунду.

— Почему его так странно зовут? — удивилась я, складывая руки на груди.

Парень с автомобильным именем остановился и обернулся ко мне.

— Кар — это Карсон Ортиз.

Ой. Все понятно. Я опустила руки, казня себя за свою несусветную глупость.

Глаза Карсона сузились.

— Она действительно не имеет понятия о… Ни о чем?

— Да, — подтвердил Скотт и поджал губы.

Карсон снова собрался уходить, но снова остановился. Пробормотав что-то себе под нос, он посмотрел на меня.

— Я рад, что ты в порядке, Сэм.

Прежде, чем я успела ответить, он ушел. Я снова повернулась к Скотту.

— Я ему не нравлюсь.

У Скотта был такой вид, будто он вот-вот снова рассмеется.

— Да, похоже, что так.

Какое-то странное томление возникло у меня в груди.

— А почему?

Слезая с кровати, брат вздохнул.

— Он не нравится тебе.

Не нравится мне? У меня что, нет вкуса? Он же просто потрясающий, и, без сомнения, во всем! А откуда, кстати, я это знаю?

— Я что-то не врубаюсь.

— Ты для него одна из тех сучек… В последние два года…

— Но почему?

По выражению его лица я поняла, что ему надоели мои бесконечные «Почему?».

— Да потому, что его отец наемный работник, а ты не больно расположена к наемным работникам. А также к их отпрыскам и всем, блин, кто имеет к ним отношение.

Мои ослабевшие руки опустились на колени, я совершенно не представляла, что сказать в ответ. Он, должно быть, снова разыгрывал меня.

— А у нас разве есть наемные работники?

Глаза Скотта округлились.

— Мать и отец нанимают работников; это наверняка покажется тебе смешным, но мама не работала в своей жизни ни одного дня. — Его передернуло, когда он увидел выражение моего лица.