|
И все же Кристос ни за что на свете не променял бы на девичье тело юной Имельды вот это вот сочащееся, растекшееся тело его любовницы двадцать лет спустя. Разве станешь восхищаться осиной талией после того, как насладился королевой? У Имельды шоколадное, тающее тело, которым хочется объедаться. Бескрайние телеса, текучие, меняющие форму, чувственное облако, которое можно вволю мять.
Знала бы она… — Можно мне посмотреть? — жеманно тянет Имельда, не выпуская из рук мобильник. Кристос вздыхает. Это запрещено. Это его служебный телефон. Ну и пусть — если он может доставить удовольствие Имельде. В ящике рядом с кроватью лежит стопка детективов. Имельда — черная мисс Марпл, и это тоже придает ей очарования. — Если хочешь… Имельда нажимает на кнопочки мобильника, а рука Кристоса тем временем ползет вверх по ее ноге, взбирается по тысяче холмов ее живота, потом, подобно утомленному альпинисту, снова нетерпеливо спускается с безводных вершин во влажную ложбину. Пальцы Кристоса зарываются в Имельдину шерсть. Она и не думает удалять волосы… Происхождение мира, реюньонская версия, какое блаженство… Темные джунгли, непроходимый, священный лес, часть всемирного наследия человечества. Кристос сегодня с утра в поэтическом настроении, и ему совершенно не хочется тащиться в полицейский участок. Он смотрит на стоящую у стены коляску. Маленькая Долена спит. Если повезет, она поспит еще. — Отель «Аламанда», — глядя на экранчик мобильника, сообщает Имельда. — Тебе надо искать отпечатки пальцев, следы крови, ДНК и все такое прочее. Под напором настойчивых пальцев Кристоса она слегка раздвигает ноги. — Хорошо, — соглашается Кристос, — все понятно, я пойду туда ко времени аперитива… Никто на всем острове не умеет так готовить ром с фруктами и пряностями, как их бармен, Габен Пайе. Явиться в час эспрессо было бы просто-напросто оскорблением… — Тебя в конце концов выгонят с работы… Указательный палец Кристоса оскверняет заповедный лес. — Ты меня прокормишь. Одним больше, одним меньше… — На кой мне сдался такой бездельник, как ты? Мне едва хватает пособия на моих пятерых детишек… Кристос втискивает колено между коленями Имельды. Затем второе. — Назвать бездельником Кристоса Константинова, — пыхтит полицейский. — Не надо было тебе провоцировать маскаренского жеребца… Он опирается на руки. Она пристраивается к нему, обхватывает белые ягодицы горячими ладонями. Обливаясь потом, направляет его куда надо. Кровать прогибается и пружинит, внезапно превратившись в батут. В постель запрыгивают три чудовища. Дориан, Жоли и Амик. Лохматый, кудрявая и коротко остриженный. Двенадцать лет, семь лет и четыре года. И малышка в коляске — не хватает только Назира. Насколько известно Кристосу, потомство у Имельды от трех разных отцов, последний из них отчалил за одиннадцать месяцев до его появления. Веселая компания, в которой попробуй разберись. Креолы, малабары, зорей. Все они теснятся в трехкомнатной хижине, четырехкомнатной, если считать сад, старший спит в гамаке. Троица метисов набрасывается на него. Кристос вяло отбивается. Ни малейшего уважения! — Тебе не надо идти на работу, Иисус? — Кристос, а не Иисус! Вот именно что надо! Валите отсюда, малышня! А вы сегодня разве не учитесь? Вместо ответа они так заливаются смехом, что и водопады Салази позавидовали бы. Имельда уже встала, завернулась в парео. «Ну все, больше мне ничего не светит», — думает Кристос. И, смирившись, тоже встает. — Что там пишет моя начальница? Имельда даже не смотрит на мобильник, как будто с одного раза все запомнила. |
