– Все же тебе придется выразиться определеннее.

– Возможности довольно широки.

– Назови хотя бы одну.

Джулиан посмотрел в окно кареты. Янтарный свет уличных фонарей золотил его лицо, подчеркивая впалость щек и твердый изгиб губ.

– Это не требует объяснений, Эмма. Можешь улыбаться мне или нет, как тебе нравится.

Странное чувство охватило ее – радость и печаль одновременно. Уж кто-кто, а Джулиан меньше всего должен думать, что она нуждается в защите от шалостей гостей на вечеринке.

– У меня есть глаза. Ты когда-то заметил, что я очень наблюдательна.

– Хорошо. Вот и воспользуйся этим недостатком, чтобы наблюдать за другими.

– Подходящее для меня занятие.

– Понаблюдай, как они будут спариваться.

Он увидел ее изумленные глаза. Уголок его рта дрогнул. Да Джулиан смеется над ней! Это удержало Эмму от удивленного возгласа.

– Ну уж нет, – отрезала она.

– Тогда, полагаю, ты не захочешь, чтоб и за тобой наблюдали.

Вот теперь она действительно задохнулась от шока.

– Поверить не могу, что Локвуд продал мои картины такому человеку!

– Да, я с ним это собираюсь обсудить.

Тон Джулиана озадачил ее.

– Думаю, Локвуду этот разговор не доставит удовольствия.

Джулиан промолчал.

– Тебе не стоит с ним разговаривать, я сама это сделаю, если увижу необходимость. Тебя это не касается, Джулиан. Ты не имеешь никакого права защищать меня.

– А может, твой недостаток вовсе не наблюдательность, а нечто другое? Похоже, у тебя особый дар причинять боль своим поклонникам, Эмма. Что скажешь? Нет? Похоже, некоторым это даже нравится. По-моему, было бы очень интересно, если бы на сегодня мы поменялись ролями.

– Нет, – покачала головой Эмма, – Изображать подобное явно выше моих способностей.

Джулиан не сводил с нее пристального взгляда.

– Не надо себя недооценивать, дорогая.

Сердце Эммы вдруг торопливо застучало, ей стало трудно дышать.

– Тогда чего ты хочешь? Мне нужно играть холодную и неприступную?

По его лицу медленно растекалась улыбка, странная и словно заключающая в себе угрозу. Джулиан вдруг показался ей хищником. Незнакомцем. В памяти Эммы не было этого человека.

– Холодную? Нет, это совершенно не годится. Ты что, забыла о своих намерениях?

Он пытается испугать ее. Эмма не знала, как она поняла это, но подсознательная уверенность и решимость не покинули ее.

– Что за чепуха!

– Показать? – Джулиан наклонился вперед. Его рука скользнула под вуаль и легла ей на затылок. – Ты сама себя не знаешь, – сказал он очень мягко. И большим пальцем чуть надавил на горло, только для того, чтобы она почувствовала силу его руки. Эмма резко вздохнула. – Все дело в прикосновении, – пробормотал он. – Ты чувству ешь это? Идея игры в том, чтобы проверить себя на со противление, испытать себя. Здесь очень тонкая грань. Если ты попросишь ослабить нажим, – его рука соскользнула с ее шеи, – то ничего не почувствуешь.

– Это было бы гораздо предпочтительнее.

Джулиан откинулся на спинку сиденья.

– Для некоторых целей – да. Но не для нашей. Не забывай о ней.

– Я ее прекрасно осознаю и хочу тебе напомнить, что не просила тебя ни о чем. Ты сам предложил помощь!

– И ты приняла предложение. Но какое это имеет отношение к тому, что мы обсуждаем?

Эмма снова опустила вуаль. Он не должен видеть, как она вспыхнула!

– Ты выводишь меня из себя.