– Все же ты на эту тему размышляла.

– Да, но обсуждать ее с ним не собиралась. Я ни при каких обстоятельствах не стала бы заводить от него ребенка, – повторила Трейси и сделала попытку освободиться, но Рикардо ее не отпустил.

В эту минуту Трейси напомнила ему дикого, шипящего котенка, неукротимого и в то же время трогательного.

– Скажи мне одну вещь, – попросил он, – откуда в тебе столько желчи?

Рикардо был к ней несправедлив, и это задело Трейси за живое. Первым ее порывом было возмутиться и сказать, что он ошибается. Но она сдержалась. Зачем? Что это ей даст?

Пусть лучше он остается при своем мнении и считает ее язвительной, саркастичной, жестокой, да какой угодно. Все равно они сейчас расстанутся.

– От жизни, – пояснила она, изобразив подобие улыбки. – А теперь, если ты не против, я хотела бы принять душ.

Блаженствуя под теплыми струями воды, Трейси усердно смывала с лица косметику и липкий лак с волос. Теперь, когда ее никто не видел, она дала волю накопившимся за долгое время слезам. Несмотря на теплую воду, Трейси дрожала всем телом, пытаясь сообразить, что натворила, открыв по неосторожности ящик Пандоры.

Закрутив краны, Трейси растерлась пушистым полотенцем и закуталась в мягкий голубой халат. Она почти успокоилась, слезы принесли долгожданное утешение. Трейси подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. В ясных зеленых глазах плескалась тревога. Верхняя губа легонько подрагивала. Трейси взяла гребень и, с ожесточением расчесывая мокрые волосы, принялась лихорадочно обдумывать план дальнейших действий.

Ей предстояло найти приемлемое решение своих проблем, и она была полна уверенности, что справится.

Странно, что только теперь Трейси со всей ясностью осознала, что ее первоначальная затея с помолвкой была обречена на провал. Она наивно полагала, что сумеет задвинуть эмоции на задний план, что готова на что угодно, лишь бы помочь отцу, но, оказывается, в самый ответственный момент струсила.

Результат ее раздумий был неутешителен. Рикардо Энрикес прав. Все сводится к одному: перешагнуть через себя она не может.

– Мне очень жаль.

Этими словами Рикардо встретил ее, когда Трейси вышла из ванной. Она остановилась и непонимающе уставилась на него.

– Я чувствую себя виноватым в том, что случилось с тобой и с твоей семьей. Я беру на себя всю ответственность.

Рикардо стоял у окна – высокий и мрачный, как тяжелая грозовая туча, готовая разразиться тропическим ливнем.

Его признание до глубины души поразило Трейси. Много месяцев подряд одно упоминание его имени вызывало у нее содрогание и приступ безудержной ненависти. Но теперь, услышав покаянные слова Рикардо, ощутив степень его сожаления, она вдруг осознала, что была несправедлива к нему.

– Ты ни в чем не виноват.

– Виноват, – настойчиво повторил Рикардо. – Ты права. Мое имя значится на бланках, и я подписываю чеки. – Он сжал кулаки, так что побелели костяшки пальцев. – И мое имя запятнал Пол. Если кофе жидкий, если везде грязь, если не работают аттракционы – это моя вина. Естественно, я не могу уследить за всем, для этого у меня есть старшие управляющие, которым я доверяю. Но когда один из них… – Рикардо, до сего момента избегавший смотреть на Трейси, повернулся к ней. Его лицо пылало праведным гневом. – Как мог он обращаться с тобой подобным образом?! Он подписал себе приговор. – Разжав кулак, Рикардо рубанул рукой воздух. – Забудь его. Он для тебя больше не существует.

– Это не так-то просто. Даже если Пол перегнул палку, он все еще…

– Его больше нет, – отчеканил Рикардо.