Половина книг на ней были пьесами. Элизабет выбрала свою любимую – «Наш городок». В прошлом году Лейла играла в школе Эмили и так часто репетировала с Элизабет, что та выучила текст. Иногда на уроках математики Элизабет повторяла про себя любимую пьесу, это ей нравилось гораздо больше, чем таблица умножения.

Видно, девочка задремала, потому что когда открыла глаза, над ней навис Мэтт. От него несло табаком и пивом. Ухмыльнувшись девочке, он задышал тяжелее – запахло еще противнее. Элизабет отодвинулась, но от него было не увернуться. Он погладил ее по ноге.

– Книжка, наверное, скучная, Лиз…

Он знал, она терпеть не может, когда ее так называют.

– Мама проснулась? Я пойду, надо готовить ужин.

– Твоя мама еще долго будет спать. Давай прилягу с тобой, почитаем вместе.

В мгновение Элизабет была отброшена к стенке. Мэтт занял чуть не всю раскладушку. Элизабет попробовала выбраться.

– Пойду приготовлю гамбургеры. – Она старалась не показать страха.

– Сначала приласкай папу, милая.

– Ты мне не папа!

Вдруг она почувствовала себя в ловушке. Ей хотелось кричать, звать маму, разбудить ее, но Мэтт уже лез целоваться.

– Такая хорошенькая девочка… Вырастешь, красавицей станешь. – Рука его заскользила по ее ноге.

– Пусти! – вырывалась она.

– Не нравится, детка?

Тут через плечо Мэтта она увидела в дверях Лейлу. Зеленые глаза сестры потемнели от гнева. В одну секунду она метнулась через комнату и вцепилась в волосы Мэтта с такой силой, что голова у того запрокинулась.

– Хватит того, что ко мне в кафе липнут всякие мерзавцы! – визжала Лейла. – Я убью тебя, если посмеешь полезть к ней опять!

Пятки Мэтта гулко стукнулись об пол. Он скатился с кровати, стараясь увернуться, но Лейла больно крутила ему длинные волосы, и Мэтт принялся орать на нее, пытаясь ударить.

От шума проснулась мать: храп прекратился. Она вошла в комнату, завернувшись в простыню, мутные глаза обведены темными кругами, красивые рыжие волосы всклокочены.

– Что тут у вас? – сонно, сердито проворчала она, на лбу у нее Элизабет увидела свежий синяк.

– Вели своей бешеной девке, пусть не бросается на меня, когда я по доброте читаю книжку ее сестре. Словно я плохое что-то делаю! – орал Мэтт, злобно, бешено, но Элизабет слышала – он напуган.

– Лучше скажи этому грязному растлителю, чтоб убирался подальше, не то вызову полицию! – В последний раз дернув Мэтта за волосы, Лейла оттолкнула его и села на раскладушку к Элизабет, крепко обняв сестру.

Мать стала кричать на Мэтта, потом Лейла стала кричать на мать, и в конце концов мама и Мэтт ушли в спальню продолжать борьбу: там наступила долгая тишина. Вышли они уже одетыми, объяснили, что произошло недоразумение, и раз уж девочки дома, то ненадолго уйдут.

– Открой банку супа и приготовь гамбургеры, ладно? – попросила Лейла после их ухода. – А мне надо подумать.

Элизабет послушно отправилась на кухню. Они молча поели. Элизабет была рада до смерти, что ни мамы, ни Мэтта нет дома. То дерутся, то целуются: и то и другое – противно.

– Нет! Она никогда не изменится! – наконец воскликнула Лейла.

– Кто?

– Мама. Она пьяница, и у нее вечно будут мужики. Не один, так другой. Пока все не перемрут. Нет, не могу я тебя бросить с этим Мэттом.

Как? Лейла уезжает? Не может быть!..

– Так что давай складывай вещички, – велела Лейла. – Этот подонок снова станет тебя лапать. Тебе тут опасно. Уезжаем, сестричка, в Нью-Йорк на последнем автобусе.