Он зарыдал, закрыв лицо ладонями, поднялся на ноги и, шатаясь, как пьяный, побрел прочь от костра куда-то в сырую темень. Минуту мы все прислушивались к его безудержному плачу.

– Жестокие вы люди, – вздохнув, сказал Серега.

– Дальше, Кирилл! – потребовала Лада.

– Этот ход был сильным и точным, – продолжал я. – Во-первых, Ковальский, став «утопленником», получал превосходное алиби на все свои последующие преступления. Во-вторых, меня, как организатора подводных экскурсий, можно было обвинить в преступной халатности, и тем самым Марина пыталась заткнуть мне рот и навязать свою волю. Она боялась профессионального уголовного розыска, вот потому так настойчиво просила меня самому взяться за расследование. И Анюта, сама того не зная, сыграла на руку Марине и Олегу.

– Припомнил! – едко усмехнулась Анна.

– Я не до конца поняла мотивы того странного самоубийства, которое произошло у тебя, – сказала Лада, почти перебивая Анну, будто желая показать, что ее реплики имеют такой же вес, как и эмоции батюшки.

– Ты поверила нашей районной милиции. Я же уверен в том, что Сашку повесил Ковальский.

– Ну дела! Ну дела! – качал головой Серега. – В кошмарном сне такое не приснится.

– А мотивы? – спросила Лада.

– Ковальский держал официанта на крючке, – ответил я. – Не могу сказать точно, но, может быть, Сашка изредка приворовывал у моих постояльцев, и Ковальский застукал его, когда тот выходил из какого-либо номера. Припугнул, что обо всем расскажет мне, и, шантажируя, заставил Сашку залезть ночью в номер Курахова.

– Зачем? – спросил Влад. – Если не ошибаюсь, Ковальский к тому времени уже обыскал номер профессора и не нашел манускрипта.

Я пожал плечами.

– Всю правду мы уже никогда не узнаем. Можно предположить, что Ковальский, обыскивая номер Курахова, впопыхах обронил там какой-нибудь предмет, возможно, обыкновенную шариковую ручку, которая сразу бы выдала его при более тщательном расследовании. Мы с Кураховым застали Сашку, как говорится, на месте преступления. Он нам ничего не сказал, и, хотя Курахов требовал сурового наказания, я пожалел парня и отпустил его, пообещав, что все будет хорошо. Это слышала Марина, которая проявляла повышенное любопытство к ночному происшествию, и решила, что Сашка либо уже проболтался мне о своих связях с Ковальским, либо готов это сделать. Рано утром она незаметно ушла из гостиницы, встретилась с Ковальским, а тот, я думаю, жил на диком пляже в палатке, и рассказала о том, что случилось. Олег быстро принял решение и утром того же дня задушил Сашку веревкой от чемодана батюшки.

– Удивительно, что ты ни разу не заподозрил во всех этих делах Ковальского, – задумчиво сказала Лада.

– То, что я не нашел его трупа под водой, уже было подозрительно, – ответил я. – Но меня сбила с толку заметка в курортной газете, в которой сообщалось о найденном утопленнике. По внешним признакам он вполне соответствовал Олегу. И я вычеркнул его из числа подозреваемых раз и навсегда. А тонут люди в Черном море нередко. Такова грустная статистика.

– И все же меня не оставляет в покое один вопрос, – сказал Влад. – Как Лада объяснит появление в ее сумке манускрипта?

– В самом деле, – поддержал я. – Это очень странно.

– Я думала над этим, – кивнула Лада. – И пришла к однозначному выводу: манускрипт подсунул мне в сумку Курахов.

– Но зачем?! – в один голос воскликнули мы с Владом.