|
Помню, для меня это была страшная трагедия… Родители, когда узнали… Впрочем, родители мои и до того были отравлены самим фактом моего бытия. Да и как иначе? Дочь, которая училась в университете на археолога, коллекционировала китайских куколок и вела пристойный образ жизни, вдруг резко из этого самого образа выпала и связалась с нехорошими парнями. Отчаявшись образумить меня, родители сделали мне подарок: купили право на посмертное восставление. Они верили, что так после смерти я смогу вести достойное существование и окончу-таки университет.
Все бы ничего, но проклятые личинки!!! Вот сейчас я набираю эти строки на компьютере, из музыкального центра звучит "Пещерный город Инкерман" Дидюли, а левая ладонь начинает знакомо так чесаться. Перестаю печатать, отнимаю руки от клавиатуры, смотрю на ладонь. Не проходит и пяти секунд, как в ее середине вспухает бугорок. Еще через секунду кожа вспарывается, и на свет является личинка - омерзительнейшее белесоватое существо с лоснящимся тельцем - и споро так ползет по пальцам. Я давлю ее, содрогаясь от отвращения. Мне еще повезло. У меня за день набирается всего четыре-пять личинок, тогда как из других моих знакомых умертвий они сыплются просто пригоршнями. Да и сохранность у меня получше. Все-таки родители, спаси их господи, к хорошей ведьме-реаниматору меня свезли. Помню свое умирание. Это было тяжело и грязно. Я лежала в палате больницы для ВИЧ-инфицированных и выворачивалась наизнанку. Меня мучила ломка, от которой не спасало уже ничего, особенно длинные разговоры с психотерапевтом. Свет мерк в моих глазах, дикая боль раздирала тело, которое хотело только одного - дозы. И тут появился врач. - Лиза, я пришел с вами поговорить. Лиза - так меня зовут. Точнее, звали. - Убирайтесь к черту! - сумела выдавить я и вцепилась в кровать. Мне мерещилось в моем бреду, что меня уносит, как дырявую шлюпку от тонущего корабля. - Лиза, нам обязательно нужно с вами поговорить. Вы в плачевном состоянии. - Без тебя знаю, психолог недоделанный! - Попробуйте дышать медленно и ровно. - И что? - Боль немного отойдет. Позвольте руку. Я измерю ваш пульс. Он взял мою руку, и боль отошла. Но вместе с тем я почувствовала, как начали холодеть и неметь мои ноги. - Подождите… - прошептала я. И тут в палату вошли мои родители. - Лизочка… - заплакала мама. - Кровиночка моя! Отец молча вытирал слезы. - Вы что? - деревенеющим языком спросила я. - Я же еще не умираю. А врач все держал меня за руку, держал… И рука моя холодела. И на миг мне приоткрылось… Лица у психотерапевта не было. Вместо него был скалящийся череп с огоньками в пустых глазницах. А больничный халат преобразился в саван, рваную шелковую хламиду, пропахшую тлением. Но это только на миг. А потом мое сердце остановилось. Психотерапевт поднялся и вышел из палаты. Родители упали на колени возле моей кровати и зарыдали в голос. А я отстраненно наблюдала за этим, глядя на свое исхудавшее уродливое тело. Я стояла у входа в тоннель. Он, этот вход, был невероятно черен, и впервые я ощутила такой страх, что передать невозможно. И тут из его черноты появился некто. Он протянул мне то, что с натяжкой можно было назвать рукой: - Идем! Я задрожала и прижалась к остаткам реальности, словно они могли меня защитить и удержать. |
