– Может, и искали, но мне об этом совсем ничего не известно.

– Стоит найти такой камень и твое имя навсегда останется в истории, – заявил я, добавив пафоса в голос.

Девушка не выдержала и рассмеялась:

– Какой же ты все же мечтатель, Джозеф.

– Я не мечтатель, миссис, просто следую одному выражению, которое я прочитал в какой-то книге: все тайное когда-нибудь становится явным.

– Удачи тебе в поиске, Джозеф. Ты мне понравился, поэтому хочу тебя сразу предупредить. Ты, насколько я поняла, знаешь историю этого бриллианта?

– Знаю. Даже в нескольких вариантах.

– Так вот, значит, ты знаешь, что «Флорентинец» попал в нашу страну нелегальным путем. Его украли и тайно привезли. Тут есть два варианта. Такой камень может быть продан в частную коллекцию, а значит, пропасть для всего человечества на долгие десятилетия. Обычно только острая нужда в деньгах заставляет владельца продать бриллиант, и тогда он может появиться на аукционе. Но есть и другой вариант: камень могут распилить и продать по частям.

– Если бы я такой бриллиант нашел, то не стал бы его уродовать, – я тяжело вздохнул, чем вызвал новую улыбку у девушки. – А кстати, сколько он может стоить?

– Бриллианты такого веса, само по себе, очень редкое явление, а бриллиант лимонного цвета, отличающийся фантастической яркостью, да еще такой чистоты и размера… он просто уникален.

– Хорошо. Тогда во сколько оценивается его уникальность? – теперь уже в моем голосе звучала усмешка.

– Хм. Если ко всем его достоинствам добавить историческую ценность, то думаю, что «Флорентинец» будет стоить… не менее миллиона долларов, но при этом сразу скажу: это далеко не точная цена. Даже может больше…

Тут за моей спиной раздался мужской голос, оборвавший наш разговор:

– Мисс Брайт, я вас ищу! У меня к вам срочное дело!

– Извини, Джозеф, но мне надо идти.

– Спасибо вам большое, мисс Брайт.

Девушка отошла, а я подумал: «Похоже, я опять стану миллионером».

Закрыв энциклопедию, спрятал ее в портфель, потом стал переходить от стенда к стенду, изображая предельную заинтересованность. Временами я проверялся, но чьего-то особо пристального внимания к своей личности не заметил, тем более что народу на выставке прибавилось. Мысль о миллионе за драгоценный камень стала для меня несколько неожиданной, так как по своему невежеству я рассчитывал на намного меньшую сумму. Сто пятьдесят – двести тысяч долларов. Теперь я уже не был рад, что завязал эту сделку на Еву. Она женщина деловая и, когда узнает, что при миллионной сделке получит лишь десять-пятнадцать тысяч долларов, то такой крик поднимет…

«Там и до Макса дойдет, что дело нечисто. Если, конечно, она ему все просто не выложит, как оно есть. Просто из чувства женской мести, – этого мне бы очень не хотелось, так как Ругер был единственным человеком в этом мире, с кем я чувствовал себя самим собой. – Предложу ей десять процентов. Это как-никак сто тысяч. Глазки у нее завидущие, а ручки загребущие. Не устоит. Однозначно».

Переходя с места на место, я осторожно следил за дверью, за которой находились кабинеты для личных переговоров. Она не только была прикрыта плотными шторами, но также перед ней стоял охранник. Из выходящих оттуда людей мне надо было вычислить миллионера из Техаса. Прошло полчаса, но за это время вышло лишь только двое мужчин, которые остановились возле одного из стендов и стали о чем-то оживленно спорить. Остановившись недалеко от них, я определил по называемым именам, что это не те люди, которые мне нужны. Прошло еще двадцать минут, как штора отодвинулась, и в зал вышло трое мужчин.