– Что вы сказали? – переспросила я удивленно, поворачиваясь к странному типчику.

– Головой не верти! – шикнул он сердито и вместе с тем испуганно. – Делай вид, что мы незнакомы.

– А мы и правда незнакомы, – фыркнула я, – еще не хватало мне такого знакомого.

– Ты не очень то, – начал было он угрожающе.

Я оглянулась по сторонам. Московский проспект днем очень оживлен, в основном, конечно, машины, но и пешком люди ходят, поэтому я не очень волновалась.

– Послушайте, идите своей дорогой, я вас не знаю и знать не хочу, и Шамана, кстати, тоже не знаю.

В мгновение ока он схватил меня за локоть, как железными клещами, и потянул в сторону от проходящих людей. Этого еще не хватало. Я только открыла рот, чтобы закричать, как мужичонка остановился и тихонько сказал мне в ухо:

– Я тебе говорю, Шаман хочет с тобой встретиться. Он тебя в воскресенье в деле видел, ты ему очень глянулась. – При этих словах он пихнул мне в руку какую то бумажку.

Бумажку я не взяла, и она упала на асфальт.

– Послушайте, – начала я терпеливо, – вот тут в соседнем квартале, если завернуть в переулочек, находится отделение полиции. Я в этом районе не чужой человек, работаю я тут недалеко, поэтому в этом отделении у меня масса знакомых. Так что если я сейчас заору, может, вы и убежите, но недалеко, потому что я подробно опишу ваши приметы, скажу, что вы сперли у меня кошелек, и мои друзья полицейские выкопают вас из под земли. Так что…

– Так и знал, что с бабы никакого проку не будет! – с досадой сказал мужичок. – А только Шаману ты очень понравилась в деле, с ним не поспоришь. Видел он тебя в воскресенье, как ты пятерых Савёловых раскидала.

Новое дело, опять про воскресенье!

– Вы уверены, что Шаман ничего не напутал? – машинально спросила я. – Не могла я нигде быть в воскресенье.

Теперь уже мужичонка посмотрел на меня дикими глазами, они к тому же были розовыми, как у кролика. Ему бы уши – вылитый Братец Кролик!

– Шаман никогда ничего не путает! – наставительно сказал он. – В общем, так. Я тебя в Удельной не видел, ничего не знаю. Мне велено записку передать, я передал. – Он нагнулся и с кряхтеньем поднял записку. – Вот, держи, а я пошел.

Я в задумчивости прошла кафе, потом развернула бумажку. Там была такая странная запись: 22.9.18.46 ВШ.

Так, допустим, 22.9 – это двадцать второе сентября, 18 – это время, восемнадцать часов, а что такое 46 ВШ? Сорок шесть весьма шизанутых? Сорок шестая военная школа? Сорок шесть вагонов шоколада? Бред какой то!

Я отбросила этот бред в дальний угол сознания, клочок бумажки машинально сунула в сумку и в расстроенных чувствах вернулась на работу: мороженого совершенно расхотелось.

Относительно своего знакомства с половиной отделения полиции я этому Братцу Кролику не наврала, но слегка преувеличила, потому что один знакомый полицейский у меня имелся, правда, кажется, не из этого отделения.

Московский проспект – оживленная правительственная магистраль. Дорога из аэропорта проходит здесь. Все высокие гости нашего города проезжают мимо нашего магазина. Он расположен на углу Московского и маленького безымянного переулочка.

Однажды, где то полгода назад, ждали не то бельгийскую королеву, не то шведского премьер министра, короче, возле нашего магазина, и не только возле него, толклось множество полицейских. Бельгийская королева что то запаздывала, женщина есть женщина – может, у нее тушь потекла, может, петля на чулке спустилась, но бедные полицейские мерзли на улице, потому что дело хоть и происходило в начале апреля, но в нашем городе апрель считается наполовину зимним месяцем. Мы от всей души сочувствовали полицейским, которые несли свою трудную и опасную службу под окнами нашего магазина, а потом к нам в офис заглянул молодой полицейский с красным носом (не подумайте ничего плохого, это было от холода).