Через двадцать минут, сменив пикап на немецкий «Фольксваген Туарег», они прошли пограничный пункт и таможню на границе Хосова с Македонией, а ещё через двадцать минут высадились в аэропорту Скопье.

Самолёт начал готовиться к взлёту в двенадцать часов тридцать минут по местному времени. И только тогда Тарасов получил сообщение по рации, что Тачима Хаши поместили в реанимационную палату в американском госпитале на базе в Урошеваце.

Доктор оглянулся.

Тарасов наметил слабую улыбку, подумав, что новый боец группы отлично показал свои возможности.

Кирилл понимающе подмигнул, склонился к сидящему рядом Носу, передавая ему, очевидно, успокаивающий жест командира.

Уже в Турции, после приземления, стало известно, что президент Хосова Тачим Хаши скоропостижно скончался от остановки сердца.

Одним террористом, пришедшим к власти на крови и на чужих штыках, в мире стало меньше.

Буй-тур

Бывшему подполковнику Национальной гвардии некого было предупреждать о командировке и успокаивать, равно как и долго собираться. Дожив до тридцати восьми лет, он так и не женился, полагая, что семейная жизнь требует внутренней готовности к ней и особого отношения к женщине: не как к поставщику сексуального наслаждения, а как к берегине, дарине и продолжательнице рода.

Показная «любовь» нынешней молодёжи, как и герою ремарковского романа «Три товарища», ему претила.

Так же, как и он, Гордей презирал все эти «туповато-блаженные прижимания» и поцелуи у всех на виду, непристойное баранье счастье, не способное выйти за пределы данного момента вожделения, ненавидел маслянистые расплывчатые взгляды «влюблённых».

Ему было противно слушать болтовню о «слиянии воедино влюблённых душ», о «вечном единении», поскольку он считал, что надо чаще разлучаться, чтобы ценить новые встречи и поддерживать напряжение и горение любви.

Впрочем, это была его личная философия, порождённая отношениями отца и мамы, которые часто разлучались и проявляли при встречах самые настоящие взрывы чувств, что не могло не сказаться и на мировоззрении их сына.

Однако не все женщины, которые ему нравились, терпеливо принимали философию Гордея. Поэтому пока ни одна подруга не стала его женой, а он упрямо гнул свою линию и оставался принципиально одиноким, ожидая встречи с той, единственной, которая позовёт за собой и заставит изменить собственные целевые установки и взгляды на совместную семейную жизнь.

Правда, внешность свою он изменил сам, без всякого давления со стороны, хотя и не для того, чтобы казаться красавцем.

Во-первых, стал наголо брить голову.

Во-вторых, завёл усы и бородку.

В-третьих, начал носить серьгу в ухе. Сначала – как украшение, потом – как наушник рации, замаскированный под серьгу.

Родарев, которому Буй-Тур подчинялся как воевода Рати ВВС, сначала отнёсся к его новому имиджу отрицательно, потом присмотрелся и махнул рукой.

– Ты выглядишь как моджахед, но, возможно, в будущем нам пригодится подобная экзотика.

В Питере Буй-Тур устроился в мини-гостинице «Невский двор» недалеко от железнодорожного вокзала, на площади Восстания, прогулялся по «культурной столице» России, как называли город сами петербуржцы, и выслушал доклады подчинённых.

Все пятеро расположились в частном секторе на окраинах Санкт-Петербурга, то есть сняли комнаты в старых домах. Работать это не мешало, светиться по гостиницам не рекомендовал сам смысл предстоящей работы, а для оперативных встреч Родарев выделил квартирку, принадлежащую функционалам СОС в Питере, расположенную на Литейном проспекте.

Вместе с Гордеем в город прибыли все его бывшие подчинённые, по тем или иным причинам уволившиеся из Национальной гвардии России: Влад – лейтенант Косарев, Олег – лейтенант Тюхин, и Борис – прапорщик Полтавский.