— Мисс Мак-Картри, я особенно счастлива вас видеть, с тех пор как узнала, с каким хладнокровием вы сумели выйти из затруднительного положения вчера в «Черном лебеде». Тайлер сказал нам, что вы уложили его одной-единственной пулей… Это правда?

— Одной хватило, миссис Мак-Грю… Я стреляла из папиного револьвера…

Миссис Шарп не удержалась от восторженного замечания:

— Будь милейший капитан еще жив, он бы гордился вами, Иможен Мак-Картри!

— Вы показали этому шпиону, что с девушками Горной Страны лучше не связываться! — поддержала ее миссис Фрэзер.

Иможен чувствовала себя на седьмом небе.

— Мисс Мак-Картри, может, вы расскажете нам, как это произошло? — снова вмешалась бакалейщица.

Мисс Мак-Картри заставила себя просить не больше, чем требовали приличия, и пустилась в повествование о своих приключениях, вдохновенно расцвечивая их такими подробностями, что вполне могла бы претендовать на духовное родство с легендарным Боб Роем, а по значению для нации ее подвиг оказался чуть ли не равен Баннокбернской битве. Все слушали открыв рот, и лишь миссис Мак-Грю, чувствуя, что ее власть и авторитет под угрозой, испытывала легкую зависть. Когда Иможен умолкла, Уильям Мак-Грю пылко пожал ей руку, уверяя, что теперь благодаря мисс Мак-Картри Каллендером заинтересуется все Соединенное Королевство. Элизабет тут же попросила супруга не отлынивать от работы, пользуясь появлением в лавке мисс Мак-Картри, а доставить ей удовольствие и сходить в подвал за керосином, поскольку наверху запас подходит к концу. Уильям рассердился.

— Господи Боже, Элизабет, неужели вы хоть на пять минут не можете оставить меня в покое?

— Во-первых, я попрошу вас, Уильям Мак-Грю, разговаривать со мной другим тоном, особенно при клиентах. А во-вторых, хочу вам напомнить, что мама родила меня на свет и до пятнадцати лет посылала в школу вовсе не за тем, чтобы я содержала никчемного бездельника.

Миссис Мак-Грю била по больному месту, ибо весь Каллендер знал, что если у бакалейщиков нет детей, то вина в этом целиком и полностью лежит на муже. Судя по выражению лиц, покупательницы получали огромное удовольствие: мало того, что они слышали рассказ Иможен, теперь их развлекают еще и семейной сценой! Но Уильям Мак-Грю после такого предательского удара больше не стал возражать и направился к лесенке, ведущей в погреб, однако, прежде чем исчезнуть в недрах бакалейного склада, он выпустил последнюю стрелу:

— Позвольте вам все же заметить, Элизабет Мак-Грю, что вы не уважаете своего мужа!

В этом простом замечании слышались отзвуки шекспировской трагедии, несмотря на то что из дыры в полу торчала лишь верхняя часть туловища Уильяма. Элизабет почувствовала справедливость упрека и, чтобы отвлечь внимание кумушек, снова обратилась к Иможен:

— Мисс Мак-Картри, а что вы ощутили после того, как прикончили мужчину?

Очень неловкий вопрос, поскольку в тот же вечер миссис Плюри разнесла всем сплетникам Каллендера весть, что у четы Мак-Грю дела идут хуже некуда и миссис Мак-Грю даже наводит справки о… короче говоря, миссис Плюри, конечно, пока не хочет никого ни в чем обвинять, но, если однажды в бакалее разразится драма, ее это удивит меньше, чем кого бы то ни было, и уж тогда она расскажет полиции все, что знает. Таким образом, в ближайшие несколько дней Элизабет тщетно ломала голову, почему все женское население Каллендера проявляет к ее особе столь назойливое внимание. Даже Тайлер, получив анонимное предупреждение, явился увещевать миссис Мак-Грю, а та, не понимая, по какому праву констебль вмешивается в ее семейную жизнь, рассердилась, наговорила гадостей и сделала Сэмюеля своим смертельным врагом.