Мысленно представляя Шарлотту такой, какой он видел ее в последний раз, Дариус посмотрел в сторону окон второго этажа; воображение рисовало ему приятную картину: выходящую из ванны даму, обнаженную, как Венера Боттичелли. Длинные белокурые волосы струились по ее плечам, предзакатное солнце покрывало золотом нежную кожу.

«С ума, что ли, я сошел?» – спросил он себя. Теперь нужно думать о том, чтобы с ней не случилось ничего плохого, а не о том, как она купается в ванне. И молить Бога, чтобы она осталась целой и невредимой.

Подойдя к конюшне, Дариус услышал ругань и крики, и это не предвещало ничего хорошего. Один из конюхов стоял в дверях, принимая участие в оживленном споре; заметив Карсингтона, он повернулся и поспешил к нему.

Дариус спешился, передал ему лошадь и собирался уже справиться о последних новостях, как вдруг услышал знакомый женский голос.

– Нет, – громко заявила леди Шарлотта в ответ на недовольное ворчание слуг. – Ее нужно мыть теплой водой. Дайте вон ту тряпку, Дженкинс, а вы помолчите, мне надо подумать!

У Дариуса мгновенно отлегло от сердца, и он стал с интересом наблюдать за происходящим.

Двое мужчин в конюшне были поглощены спором: они стояли, выпятив вперед груди и исподлобья глядя друг на друга, старший, с рыжими волосами и красным лицом, наверняка был кучером, другой, поменьше ростом, жилистый и худощавый, – главным конюхом.

– Если вы сделаете так, как он говорит, ваша светлость, кобыле станет только хуже, – утверждал кучер. – Из-за раны силы ее покидают, и она теряет тепло. Чтобы поднять ее дух, вам нужно применить для лечения специальную черную мазь.

– Мазь на такую царапину? – с иронией в голосе произнес конюх. – Вот тогда у нее точно будет жар. Ей нужно поскорее поставить припарки, если только вы не хотите ее убить.

– Я работаю здесь с юных лет и ни разу не убил ни одной лошади…

– Просто они все умирали своей смертью, так?

– Но, ваша светлость…

– Ваша светлость знает, что припарки – это действенное средство…

Лицо кучера покраснело от гнева; всем своим видом он демонстрировал агрессию, но конюх не отступил.

– Почему бы тогда ей вдобавок ко всему еще и не пустить кровь? – язвительно спросил кучер. – Тогда она лишится последних сил, которые у нее остались. Вот что выходит, когда некоторые не знают свое дело. Я смотрю за лошадьми с юных лет, с тех пор, когда вы еще были маленькой девочкой, ваша светлость. Эта кобыла приписана к каретному сараю, и я за нее отвечаю.

– Если бы ее светлости нравилось то, как ты ухаживаешь за лошадью, разве она привела бы ее сейчас ко мне?

– Все, хватит! – прикрикнула Шарлотта. – Да что это с вами такое: Белинда повредила ногу, а вы только сильнее пугаете ее.

Дариус тихо кашлянул, и спорящие мгновенно повернули к нему головы. Шарлотта была явно ошеломлена: она даже не заметила, что вода капает с мокрой тряпки на ее платье.

Пройдя в конюшню, Дариус ощутил знакомые запахи лошадей и сена. Стойла выглядели просторными и аккуратными. Хотя его конюшня была гораздо меньше по размеру, чтобы довести ее до такого же порядка и чистоты, ему придется приложить немало усилий.

К счастью, непохоже было, что Шарлотта пострадала, и к тому же, судя по всему, она не потеряла присутствия духа.

– Мне сказали, что вы попали в аварию, – осторожно сказал Дариус. – Потом я увидел ваш экипаж на обочине дороги, и… Я волновался за вас.

– Колесо застряло в рытвине, и экипаж опрокинулся, – спокойно объяснила Шарлотта. – В общем, ничего страшного не произошло: просто Белинда испугалась, взбрыкнула и ушибла ногу об оглоблю.