Он повернулся к ней – и замер. Как женщина могла выглядеть так бесподобно? Её волосы были влажными, лицо полностью без косметики, и на ней была та же одежда, что и прошлой ночью.

Абсолютно великолепна.

– Что? – она заправила прядь влажных волос за ухо. – У меня нечего больше надеть.

– Абсолютная ложь, – его голос стал оживленным. – Я попросил Реми принести для тебя новую одежду и личные принадлежности сегодня утром.

Её бровь выгнулась.

Он неопределённо махнул рукой в воздухе.

– Личные принадлежности. Ну, знаешь: дезодорант, косметика и все эти штуки для волос, которые, видимо, просто необходимы женщинам…

– Я знаю, что такое личные принадлежности. Я нахмурилась от удивления, что ты достал всё это для меня.

– Я же сказал тебе вчера вечером, что позабочусь об этом, – он подтолкнул в её сторону по мраморной столешнице тарелку с яичницей. – Ты должна уяснить – я человек слова.

Она обвела пристальным взглядом кухню.

– Здесь три люстры.

– Да.

– Холодильник выглядит больше, чем мой первый автомобиль.

– Должно быть, у тебя была маленькая машинка.

Её губы дернулись.

– Ты знаешь, что эта комната по площади больше, чем некоторые рестораны в этом городе.

– Правда, – ещё одно пожатие плеч. – И что?

– А то, что ты находишься в этой огромной и дорогой кухне… готовя, чёрт подери, яичницу?

Он поставил ещё одну тарелку рядом с её.

– Я готовил себе яйца. И у меня было всё, что нужно, чтобы без проблем приготовить и для тебя.

– Ты лжешь, – она была удивлена. – Я это точно… говорю. Эти ты определенно приготовил для меня.

Да как бы там ни было. Он сел на один из барных табуретов.

– Я люблю готовить. Разве плохие парни не могут наслаждаться тем, что делают обычные вещи время от времени?

У Бри отвалилась челюсть.

– Твои яйца остынут.

– Объясни мне это, – она села на барный стул рядом с ним. Их колени соприкоснулись. – Всё это. Дом… ладно, ты говорил, что купил его из за того, что вырос в бедности, ты…

– Нет, – его рука напряглась вокруг вилки. – Я вырос, ничего не имея. Есть разница между тем, чтобы быть бедным и не иметь ничего, – его голова повернулась, когда он пригвоздил её взглядом. – У меня ничего не было. Мне пришлось бороться за каждую вещь, которой я теперь обладаю. Пойми меня, мне пришлось научиться бороться грязно и приходилось сражаться жёстко.

Бри вгрызлась в свою нижнюю губу на мгновение.

– Я…

– Были времена, когда у меня вообще не было еды. Времена, когда я был настолько голоден, что мой желудок завязывался в узлы и его сводило судорогой. Это было в те дни, когда я поклялся, что всё изменится. И однажды, у меня будет любая еда, какую я только захочу. У меня будет такая же огромная кухня как грёбаный ресторан, – он улыбнулся ей. – И я буду шеф поваром.

Её взгляд, казалось, смягчился.

– Осторожнее, Бри, – прошептал он.

– Почему?

– Ты начинаешь смотреть на меня, как будто я не монстр.

Потому что это было частью его плана. Если бы он рассказал ей о тёмных частях своей жизни… о том, как был инфорсером (прим. член  группировки , принуждающий жертву к выполнению воли главаря банды, или приводящий в исполнение приговоры ), когда ему было шестнадцать или о том, что он имел обыкновение выбивать дерьмо из людей, которые пытались его на*бать…

Ладно, тогда её взгляд вряд ли смягчился бы.

И если она узнает о том, что он по прежнему  всё это делает…

Бри уж точно не будет на его стороне.