Признаюсь, тут я и сама испытала легкий шок.

Кто? Кого? Зачем? Что все это значит?

Самые разные вопросы стали возникать в моей голове, и ни на один из них я не находила вразумительного ответа. Кем был этот человек? Зачем ему понадобилась собака? Кто его убил?

Если это был бомж, который хотел полакомиться Людочкой отдельно от своих собратьев, а те его за это наказали, то почему они не взяли собаку? Если это извращенец, который отводил душу, издеваясь над животными, то почему он сам мертв? Кто-то из местных жителей не смог стерпеть несправедливости и рассчитался с негодяем? Я еще раз осмотрела окна домов, выходивших в подворотню.

Так что же здесь произошло?

Занятая своими мыслями, я совсем забыла о Серафиме Карловне и о том, что, пожалуй, ей не следовало смотреть на все это. Все-таки пожилой человек...

– Людочка!! – раздался за спиной истошный вопль, и я поняла, что предупреждать клиентку уже поздно.

– Серафима Карловна, пойдемте. Незачем вам на это смотреть. Ее ведь уже не вернешь, – говорила я, слегка приобнимая старушку и пытаясь вывести ее из подворотни.

Но я недооценила силу воли Серафимы Карловны. Когда она куда-то стремилась, ничто не могло ее остановить.

– Людочка! – причитала она, вырываясь из моих рук. – Я знала! Я чувствовала, что это добром не кончится. Ах, какой негодяй! И поделом ему...

Старушка была по-настоящему расстроена, но я сразу отметила про себя, что если при каждом взгляде на растерзанную Людочку глаза ее наполнялись слезами, то при взгляде на ее похитителя в этих глазах не было ничего, кроме ненависти. Ни кровь, ни сам факт совершенного преступления не вызывали у нее никаких эмоций. Ее волновала только Людочка.

«А бабка-то... просто кремень», – невольно подумала я.

– Вы знали этого человека? – спросила я у Серафимы Карловны.

– Его-то? Этого негодяя? – возмущенно переспросила она. – Разумеется, нет. Я не общаюсь с подобными типами.

Ясно. Значит, версия о том, что украсть хотели именно эту собаку, скорее всего, исключается. Вероятно, этому мужчине для каких-то своих целей нужна была собака, и он украл первую, что попалась на глаза. Или нужна была именно такса? Но зачем? Чтобы одному умирать нескучно было?

Случай представлялся загадочным и даже абсурдным. Но так или иначе, здесь, в подворотне, произошло убийство, и об этом необходимо как можно скорее сообщить.

«Кому звонить? 02 или сразу подполковнику Кирьянову? – раздумывала я. – Милиция привлечет меня как очевидца, начнут пытать... Нет, позвоню лучше Кире, расскажу, что и как, пускай там оформит...»

Это дело было весьма кстати. Я соскучилась по работе, и мне не терпелось выяснить, что здесь к чему. Правда, пока мне никто не заказал расследование, но... время покажет. Если же я соберусь расследовать это убийство, светиться как очевидцу мне ни к чему.

Убежденная несокрушимостью последнего довода, я вытащила мобильный и набрала номер Кири.

Сообщив о происшедшем и объяснив, где находится место преступления, я особо отметила, что мое имя фигурировать не должно.

– Может быть, старушка заявит о пропаже собаки... – неуверенно говорила я, но тут вмешалась сама Серафима Карловна.

– Пропаже?! Вы, кажется, говорите о пропаже? Какая же это пропажа? Это же настоящее убийство!

Дело кончилось тем, что великолепная Серафима Карловна заявила о своем твердом намерении отправиться в прокуратуру, чтобы подать заявление о зверском убийстве своей любимой собаки.