– Видать, ты так сильно походила на лохушку, пахла такой глупостью, что тетенька просто не смогла пройти мимо такой удачи. Жадность фраера сгубила. Да не дуйся ты! Я же шучу, хотя…

– Какие уж тут шутки. – Марина все же слегка обиделась. Надула губы, но все же продолжила рассказ. – Встретила эту стервозу на почте. Она какую то посылку ждала, уже поздно было, ей и сказали: приходите завтра утречком, она давай орать, что живет далеко и даже переночевать негде. Ну, я и пригласила ее к себе в гости. Посидели, потрепались за жизнь, выпили слегка. Тут она стала отвары свои гребаные варить, на вкус приятные такие. Утром она на почту пошла, получила посылку и опять вернулась. Два дня у меня проторчала, интересно с ней было, и к пойлу своему меня приучила, ведьма. Потом уехала, мне термос целый оставила отвара, потом опять вернулась. Ну и закрутилось. Ты знаешь, Тамара так умеет рассказывать, заслушаешься. Про свою жизнь, про коммуну, слушаешь ее, и кажется, что так все это здорово интересно, и вот оно счастье – трудиться и помогать людям.

– Вечно у тебя не слава богу, то цыгане, то ведьмы… – Вздохнула я. – Пойду я пока, а то застукают нас с тобой, не дай бог. Приду завтра утром. Ты тут поаккуратнее, ты хоть и с прибабахом, но все равно жалко.

– Янусик, миленькая, не бросайте меня ради бога! – Взмолилась Марина. – Я теперь еще больше боюсь. Вдруг заметят, что я не пью ихнее пойло и задушат.

– Не переживай, скорее отравят. – «Утешила» я.

– Типун тебе на язык!

– Ну все, пошла я . Не дрейфь. Придумаем, как этих товарищей на чистую воду вывести.

ГЛАВА 21

В доме у бабки Степаниды, на окраине деревни Конюхово, где мы за очень небольшие деньги умудрились снять вполне приличное жилье, в печке пылал огонь. Наколов дрова, Митрич вместе с хозяйкой приступил к «научному приготовлению борща». Старик ни за какие коврижки не захотел оставаться в городе. К двум своим должностям он самочинно добавил еще и обязанности завхоза. Заполучив свой кабинет, он страшно загордился и возомнил себя незаменимым во всех отношениях.

– И не думайте миляги без меня тако крупно дело обстряпать. Без Митрича вы там и дня не протянете. – Безапелляционно заявил он.

– Зачем ты потащишься с нами, дед? – Искренне удивился Корчагин. – Мы ведь в деревню едем глухую, не на курорт. Сиди тут в конторе, чаек попивай, телик смотри, на телефон откликайся.

– Вот именно, Мишаня, именно! Не на курорт едете. В ентом Конюхове небось и магазина то нету, так и будете голодными сидеть. Не в обиду ей будь сказано, Яночка то Петровна не больно хозяйственная барышня. Мозговитая, конечно, – поспешно добавил старик в ответ на грозный Мишанин взгляд, – что есть, то есть, но готовит скудно. Без сосисков и пельменев магазинных на кухне растеряется, боюсь, а Митрич вам хоть из травки может таку блюду сгоношить, пальцы отъешь вместе с ложкой. Будете вы, как министры, сидеть, мысли думать, а я ваш быт обустрою в лучшем виде. Не сумлевайтесь, Митрич за просто так хлебушек кушать не привык.

Спорить с хитрым старикашкой, себе дороже, это мы поняли в первый же день его работы у нас, когда он категорически потребовал установить в его «кабинете» газовую плиту. Миша отмахнулся, сказав, что электрочайника вполне достаточно. Митрич надулся и вышел. Не было его довольно долго. Мы уж испугались, что от обиды он вернется к себе на помойку. К вечеру он возвратился. За это время он обошел все близлежащие кафе, магазины, сгонял на продуктовый рынок и потрясая перед нашим носом бумажками с ценами, за пять минут обрисовал перспективы грандиозной экономии, если он и мы вместе с ним будем потреблять пищу, приготовленную им из продуктов, купленных на рынке.