— А если за тобой следят? Нет, приятель, рисковать мы не можем. Привез?

— Привез.

Послышался легкий хлопок. Похоже, что-то упало на стол.

— Молодец. Я всегда знал, что ты надежный малый, Паша. С тобой приятно иметь дело.

— Хватит собак травить. Пора ноги уносить.

— Придется потерпеть еще несколько дней. Мы должны довести дело до конца.

— Не надо было горячку пороть. А теперь по лезвию бритвы ходим.

— Не переживай. Все идет по плану. И ты в обиде не останешься. Только смени маску. У тебя напуганный вид и глазки бегают по углам, словно мышки по головке сыра.

— Забегают. Ты в стороне останешься, а мне на полную катушку отмотают.

Катя рискнула и опять выглянула. Оба сидели на диване. На столе лежала какая-то кожаная папка. Похоже, что когда ее бросили на стол, и раздался хлопок.

Пришелец встал первым и, обогнув диван, оказался за спиной хозяина. В руке его блеснула какая-то нить, похожая па струну. Он накинул ее на горло Митрошкина, схватил парня за голову и прижал к спинке дивана. В глазах Кати вспыхнул огонь. Ужас парализовал ее. Олеся увидела лицо подруги и оттащила Катю назад. Но руки, вцепившиеся в перила, были будто прикованные.

Прошло не больше минуты. Свет в доме погас, хлопнула входная дверь.

— Он убил его, — сдавленно прохрипела Катя.

— Кто? Кого?

Они еще долго не могли прийти в себя. Наконец фонари включились и заскрипели ступени. Девушки спускались вниз. Катя видела сидящий на диване черный силуэт, но боялась смотреть на него.

Олеся включила люстру и тут же вскрикнула, выронив из рук фонарь и пистолет. Она вовсе не была подготовлена к страшному зрелищу.

Павел Митрошкин был мертв. Тонкий волосяной порез проходил прямой линией по горлу. Язык вывалился, выпученные глаза с испугом смотрели на экран панели. В кошмарном сне такое не приснится.

— Уходим, живо!

Катя схватила Олесю за руку и потащила к выходу. Олеся ничего не соображала, ее парализовал шок.

Катя распахнула дверь и вывела подругу на чистый свежий воздух. Она сообразила, что свет надо выключить, а дверь захлопнуть.

Таня ждала подруг за кустами крыжовника. Лежа на влажной траве, она промокла и продрогла. Ей тоже было нелегко. Страшный тип в очках пробыл в доме около часа, потом приехал хозяин и прошел в дом, оставив свой «Лексус» за воротами. Спустя пятнадцать минут очкарик вышел и убрался восвояси. А что с подругами? Ни слуху ни духу. И вот наконец они появились. Вышли через дверь. А как же Митрошкин? Он их видел?

Объяснялись они по дороге к железнодорожной станции. Электрички начинали ходить с пяти утра, и они не особо торопились. Вот только мысли рассыпались, а выводы не складывались. В головах сплошная чехарда.

— Все, хватит! — возмутилась Катя. — Надоело слушать всякую чушь. Не засоряйте мозги ни мне, ни себе. Думать надо на свежую голову, а не с мокрыми трусами и запуганными мозгами.

В четвертом часу ночи небо еще было темным. Дорога к станции проходила через лес. Тишину разрывали звуки, похожие на смех, эхом доносящиеся из черной полосы березовой рощи. Никак ведьмы разгулялись. Шабаш нечистая сила устроила. Было страшновато.

9

Марецкий, как всегда, появился вовремя, и там, где его не ждали. Он хотел задать один-единственный вопрос охраннику, но, к собственному удивлению, не застал его.

Дверь ему открыли только после того, как явилась на службу бригада охранников, дежурившая на этажах. На пульте в ночной смене сидел Константин Духов. Он выписался из больницы и второй раз вышел на смену.

Духов знал Марецкого, который навещал его в больнице. Прошло столько времени, а подполковник все мелочами занимается.