– Потому, что не смог.

– Жалею очень.

– Нам надо уходить, – сказал Книжник, игнорируя издевки Бегуна. – Дальше поедем в кэрродже.

– Втроем? С беременной жрицей? – Бегун прищурился. – На ган-каре? Лучшее путешествие в моей жизни! Ты ей еще и автомат доверил?! Дай ей еще нож и снимай штаны!

Вождь с презрением посмотрел на Книжника и обратился к жрице:

– Скажи-ка мне, красотка, что бы ты сделала с нами, если бы поймала?

– Ты знаешь, – ответила жрица спокойно, разглядывая Бегуна.

Книжнику почему-то пришло в голову, что так разглядывают экзотическое насекомое перед тем, как раздавить. Ни злости, ни жестокости – исключительно познавательный интерес.

– Дурацкий вопрос, – она села на бетонную плиту, выставив вперед голые исцарапанные ноги. Живот лежал у нее на бедрах и, казалось, жил отдельной жизнью.

Книжник толкнул к ней сумку.

– Тут есть штаны и свитер. Надень.

– Она еще и босая, – напомнил Бегун. – Надо было ей еще и обувку подыскать!

– Кстати, – сказал Тим, укладывая в ган-кар содержимое седельных сумок. – Спасибо, что напомнил. Надо будет чуток помародерствовать. Ты же у нас мастер мародерить, а, вождь? Поможешь?

– Как два пальца!

– Вот и отлично, – Тим достал из сумки пару армейских носков, доставшихся ему со склада в Вайсвилле, и вручил Сибилле. – Надевай. Должны быть впору.

– Это ты стрелял? – спросил Бегун через некоторое время.

Книжник кивнул, делая вид, что совершенно не интересуется реакциями Бегуна, хотя на самом деле ни на секунду не выпускал бывшего соплеменника из виду.

– Я.

– Попал? – на изуродованном ранами и возрастом лице Бегуна отражалась сложная гамма чувств. Он был растерян, зол, озабочен – и главное – он явно не понимал, как ему вести себя с Книжником и что делать дальше со жрицей.

– Да. Попал.

– Что там?

– Все плохо. Сити теперь – мертвый город.

– Всех убили?

– Может, кто-то и спасся, – ответил Книжник. – Но племени больше нет.

– Так, – сказал вождь. – И кто это сделал?

– Пацаны Сиплого.

– Ты гонишь! – удивился Бегун. – Зачем?

– Те, кого я застрелил, – сказал Тим, глядя в глаза вождю, – были из Тауна. С их татухами. Зачем?

Он на миг задумался.

– Не знаю. Это для меня загадка. Я не знаю, зачем надо было рубить на части сотню пленных и расстреливать из пулеметов тысячу челов. Я не понимаю, в чем смысл, если только не считать убийство смыслом.

– Хуево ты знаешь челов из Тауна, Червь, – сказал Бегун. – Для некоторых смысл именно в убийстве.

Тим попытался пристроить в кэрродже еще одну сумку.

– Возле пулемета не клади, – посоветовал Бегун. – Будет мешать.

Книжник молча послушался.

На какое-то время они выпустили жрицу из виду, и она оказалась у самой реки, за их спинами.

– Всех убили не просто, чтобы убить, – сказала Сибилла, и оба обернулись на ее голос.

Куртки на ней уже не было, окровавленных тряпок тоже. Она присела и рукой разогнала мелкие льдины у самого берега, потом зашла в воду по бедра, как будто ветер нес не мелкую снежную поземку, а дышал летним жаром.

Поежившись, жрица зачерпнула воду ладонями и принялась смывать с себя кровавые струпья и грязь, не переставая говорить.