|
Если кто-то из молодых бойцов тупил или косячил на вахте, дембель Еремеенко облагал его пищевой податью, заставлял мчаться в гарнизонный солдатский буфет и тащить оттуда банки с томатным соком, сочники с творогом, печенье, сметану и прочие вкусности, доступные исключительно за наличный расчет. Сам Еремеенко называл подать куда более политкорректным словом «вкусняшка», и поглощал он эти вкусняшки с таким азартом и в таких количествах, что молодые бойцы за глаза его звали Питоном, а он, прознав, стал без затей называть молодняк бандерлогами. Калорийные вкусняшки никак не отражались на тощей комплекции старшего сержанта, ибо все сгорало в его утробе, как в паровозной топке, но, к счастью, уходило не в пар, а в эффективную педагогику. Поэтому прозвище «Питон» к длинному и гибкому дембелю подходило идеально.
Стабилизировав спутник-мишень, полковник Бражников покинул операторский зал и отправился проверить вотчину механиков. Серия экспериментов предстояла насыщенная, и он не хотел ее срыва по причине выхода из строя систем охлаждения серверов или из-за срабатывания электрических нагрузочных автоматов, если кто-то из «бандерлогов» вовремя не включит резервную цепь. Где находится страшный сержант Еремеенко, понять было несложно по его мощному командному баритону, доносившемуся с площадки главного бассейна системы кондиционирования воздуха. Из него же вода поступала на градирни охлаждения серверного зала. — Слышите ли вы меня, о бандерлоги? — вкрадчиво спрашивал Еремеенко, раскачиваясь как маятник. — Так точно, товарищ старший сержант! — дружно отвечали молодые механики, не читавшие Киплинга и не видевшие мультфильма о Маугли. — Кто из вас, бандерлоги, умудрился сломать драгоценный предохранитель силового автомата? — Я сломал, товарищ сержант! — уныло ответил голос молодого механика. — Как же ты умудрился это сделать, о корявейший из бандерлогов? — Он всей жопой на него сел! — Кто-то прыснул смехом. Остальные дружно заржали. — Хорошо, я предполагал это. Ибо нежное керамическое тело предохранителя не могло выдержать тяжести такого неуважительного обращения! А кто мне скажет, бандерлоги, чем в трудную минуту можно заменить драгоценный предохранитель силового автомата? — поинтересовался сержант Еремеенко. Молодые начали наперебой блистать познаниями в марках проводов и в их сечениях, а также описывать технологию создания надежного и вместе с тем безопасного жучка, способного заменить штатный предохранитель. Заметив вошедшего полковника, кто-то из молодых крикнул: «Смирно!» Все, кроме дембеля, вытянулись по струнке вдоль границы технического резервуара с водой. — Вольно! — скомандовал Бражников. — Еремеенко, со мной, остальным готовить технику. Сегодня будет трудный день. — Запорете серию товарищу полковнику, побежите ему самому вкусняшки покупать. Только уже не из солдатского буфета, — пригрозил Еремеенко и, вспомнив фильм «ДМБ», добавил: — Это вам не это! Солдаты разошлись, а полковник с сержантом перебрались в старый планшетный зал, заброшенный в конце девяностых годов за ненадобностью. Бражников выглядел старше своих сорока четырех, гигантского роста, с седеющими висками и густыми брежневскими бровями на круглом лице. Под массивными надбровными дугами прятались колючие серые глаза, «вынимающие душу», как метко определил один из операторов. Голос у полковника тоже был командирский, металлический баритон, с оттенками легированной стали. Команды его слышны были в любом зале и отсеке огромного подземного бункера. И вот они с тощим дембелем уединились — пошептаться — в пустующий планшетный зал. Помещение было разделено надвое прозрачной стеной из акрила, на которой виднелось выгравированное изображение географической карты центральной части России. |
