Спутница раскраснелась от вина и духоты в зале, её повлажневшие глаза лучились молодым здоровьем, и вся она казалась Кириллу такой доступной и близкой, что и говорить нечего.

Хмель подстегнул его воображение и развязал все узлы. Теперь он сам себе казался таким неотразимым и удачливым, что скажи ему, что это совсем не так, он тут же кинулся бы на обидчика. Но вокруг сидели порядочные люди, которые коротали своё время и никак не заглядывали, да и не хотели заглядывать ни в чью душу.

Федула расстегнул фланелевую рубашку, выпуская наружу кустистую рыжеватую поросль на широкой груди. В таком блаженстве его вряд ли кто видел раньше. Что скажешь? Меняется человек. Может, ему тоже стало казаться, что за его плечами плещутся крылья высокого полёта. Кудесник-хмель ещё и не то делает!

Выпили по бокалу шампанского…

– Кирюша, давай ещё водочки, а? А то эта кислятина в нос шибает!

Кирилл хоть и был охочий до хорошей выпивки, но он тут решил попридержать коней, увидев, как Дина протестующе выставила ладонь:

– Фёдор, в следующий раз мы обязательно выпьем водочки, а теперь достаточно! Отдохнули, чего ещё?

Но Федула уже подозвал официантку, и та с поспешливой готовностью принесла ещё один графинчик водки.

– Куда! – Кирилл придержал руку своего товарища, когда он, расплёскивая на скатерть водку, пытался наполнить фужеры. Было видно, что с непривычки могучая фигура молотобойца заводской кузни стала давать сбои. – Мы пошли!

Федула пьяно хмыкнул и опустился на стул:

– А я гулять буду!

– Может, хорош, Федя?

– Кто хорош? Я – хорош? – Федула только взмахнул рукой, и пузатенький стеклянный графинчик забулькал в его губах.

Федулу явно тянуло на «подвиги», в которых Кирилл сегодня никак не хотел участвовать. В другое время он и сам бы поддержал его порывы, но не сейчас.

Пока Федула покачиваясь и бормоча, вытирал губы, он, показав спутнице глазами на выход, приобнял своего пролетарского друга:

– Ну, давай, гуляй! – пожал ему руку и пошёл вслед за девушкой.

Та в мутном вокзальном свете остановилась возле доски с расписанием поездов.

Кирилл обнял её сзади за плечи:

– Где он, твой поезд Счастья, идущий до станции Любви?

Дина горько улыбнулась его пошловатой шутке:

– Мои поезда в тупичке стоят…

– А что так? Машинист загулял?

– Ага, с рельсов сошёл!

– Кто сошёл? Поезд?

– Да нет! Машинист, наверное!

Дина поправила на голове парня сбившуюся на затылок шапку, взяла его за руку и они вышли на пропахший дымом и дизельными выбросами перрон.

Поезд Москва-Астрахань празднично светясь окнами, устало сопя, подкатывался к заснеженной платформе.

Кирилл с завистью смотрел на пассажиров, проплывавших в голубоватом свете; кто-то уже готовился ко сну, застилая казёнными простынями ватные матрацы, кто-то играл в карты, а кто-то из любопытных всматривался в ночной город, прижавшись лбом к стеклу.

Было видно, что в поезде тепло, по-зимнему уютно и чисто. Со стороны можно было подумать, что этот протяжённый городок на колёсах живёт счастливо и беззаботно: довольны заботливой и улыбчивой проводницей, дальней дорогой и возможностью озирать меняющиеся пейзажи за окном.

Взгляд изнутри этого поезда, возможно, отмечал бы совсем другое. Наверно, так.

Кирилл подхватил свою спутницу под руку, и они пошли по запасному железнодорожному полотну.

Поезда шли мимо, деловито постукивая по морозным стыкам рельс, товарняки мчались, гремя всеми суставами, и громко ухали, как подвыпившие купальщики после прыжка в ледяную воду.

Д