— Я же в тюрьме сидел…

— Где ты сидел? — презрительно скривился Волынок. — Ты в санатории сидел, а не в тюрьме… Сколько ты мне должен? Сто тысяч. Плюс десятка за каждый просроченный день. Итого, сто семьдесят. Да еще двадцатка, которую ты у Стеллы взял. Сто семьдесят и двадцать — это двести, так?

— Сто девяносто!

— А я сказал, двести!..

— Но у меня нет.

— Найди. Срок три дня. Нет — снова включу счетчик… И смотри, в ментовке у меня связи, если вдруг дунешь туда, я тебе башку прострелю. А сдернуть даже не пытайся, я тебя, гада, из-под земли достану… К нотариусу едем, и смотри у меня, без фокусов…

Василий отобрал у Сени техпаспорт на машину, обязал его ехать за собой, сел в свой джип, вырулил на дорогу. Контора нотариуса находилась в центре города, в невзрачной пятиэтажке неподалеку от колосса «Пьедестала». Волынка там ждали — оформление генеральной доверенности не заняло много времени. Сеня вернулся в уже бывшую свою машину, чтобы довести ее до казино, там поставить на платную парковку.

— Ну вот и все, паря, приехали, — забрав у него ключи, самодовольно улыбнулся Василий.

Очки на лбу, джинсовая куртка переброшена через руку, расслабленная поза, агрессия свернута в трубочку.

— Может, неделю дашь, без счетчика? — почувствовав перемену в его настроении, спросил Сеня.

— Хорошо, неделю, — в охотку щурясь на солнце, легко согласился Волынок. — Что ж мы, не люди…

— А если это, бартер? — осторожно спросил осмелевший Балабакин.

— Бартер? Это ты о чем?

— Я же композитор, Стелла тебе говорила…

— Говорила. Сказала, что ты лузер…

— Нет, я песню написал. Текстовка так себе, а музыка — в перспективе абсолютный хит.

— И что?

— Ну, дорого стоит.

— Зачем она мне, твоя музыка?

— Ну, не тебе, боссу твоему. У вас же звезды на сцене выступают, может, продаст кому…

— Не надо нам. К Сафрону иди, — презрительно усмехнулся Волынок. — Он звездулек любит…

Сеня уже жалел о том, что завел этот разговор. Есть люди, которые могли бы купить у него песню. Он свободен, ему ничего не стоит отправиться в Москву, встретиться со знакомыми продюсерами. Ситуация в шоу-бизнесе гаденькая — сильный норовит облапошить слабого. И простора для торговли нет. Скажешь, что есть шедевр, предложат в лучшем случае десять тысяч. Дашь прослушать, чтобы убедить в гениальности произведения, но вместо надбавки можно нарваться на кукиш с маслом. В десяти тысячах откажут, вежливо пошлют куда подальше, а через месяц твою песню покрутят в эфире под лейблом другого композитора. Такие варианты, увы, не редкость… Но если не дурить, то можно подняться на десять тысяч, в переводе на рубли это больше чем двести тысяч…

Сеня даже не стал спрашивать, кто такой Сафрон. Все равно не станет обращаться к нему.

— Ладно, пойду я.

— Иди, иди. Только не теряйся. И про ментов забудь… Да, деньги, когда достанешь, Стелле занесешь. И смотри, полезешь к ней под юбку, я тебе руки по самые коки оторву…

Сеня лишь горько усмехнулся. Умерла для него Стелла, даже думать о ней не хочется… И в милицию он обращаться не будет, не станет звонить майору Комову. Ясно же, что у Волынка там все схвачено.

Агния не решилась петь вживую, но и в фонограмме голос ее звучал неважно.