– Александр Викторович вас ждет. У вас ровно три минуты.

– А это уж как Александр Викторович решит, – обронил Константин, берясь за дверную ручку.

Кабинет занимал два этажа в высоту, будто обитал здесь не заурядный кривоногий толстяк с оплывшей физиономией, а сказочный великан. Однако великаны в этих краях не водились, а восседал за громадным столом не кто иной, как Мотыль-младший. За его спиной стоял телохранитель в просторном костюме с расстегнутым пиджаком, под которым, ясное дело, находилась кобура с пистолетом. Он следил за каждым движением визитера. Как, впрочем, и сам Мотыль.

«Узнает, не узнает? – лихорадочно думал Константин, приближаясь к столу. – Узнает, не узнает?»

– Ну и харя у тебя, – покачал головой Мотыль, не предлагая Константину сесть. – Ты откуда такой, красавчик?

– Жизнь потрепала малость, – сказал Константин. – Но тут ведь у вас не конкурс красоты.

«Узнает? Не узнает?»

Мотыль прищурился, отгоняя ладонью завесу сигаретного дыма.

– Шустрый, – оценил он. – Кого-то ты мне напоминаешь…

– Лохнесское чудовище? – предположил Константин, скрывая за бравадой тревогу, заставляющую сердце колотиться все быстрее и быстрее.

Телохранитель приподнял руку, стряхивая несуществующие соринки с лацканов пиджака. Было ясно, что вызвано это не внезапно проснувшейся чистоплотностью. Телохранителю не понравились интонации, прозвучавшие в голосе визитера, и он решил держать руку поближе к пистолету.

Что касается босса, тот, напротив, демонстрировал абсолютное спокойствие.

– Из блатных? – высказал он предположение. – Под кем ходил?

Константин позволил себе намек на улыбку. Угол его рта слегка приподнялся.

– Под министром МЧС, – сказал он.

– Чего?

– В Министерстве чрезвычайных ситуаций кантовался, – пояснил Константин. – До этого пару горячих точек прошел.

Горячая точка у него была одна – в душегубке на зоне, где Рогач отобрал у него ту драгоценную кружку воды. Но об этом распространяться было глупо и опасно.

– Где именно? – продолжал допрос Александр Викторович.

Он мало чем отличался от того обмочившегося в лифте Мотыля, который отплатил Константину черной неблагодарностью. Разве что разъелся еще сильнее и стал гораздо вальяжнее. Сигарета в его пальцах казалась тоненькой, как зубочистка. Сделав последнюю затяжку, он оставил ее дымиться в пепельнице, а сам откинулся на спинку затрещавшего кресла.

– Где именно, не скажу, – произнес Константин. – Подписку о неразглашении дал. Да это и не важно. Главное, воевать обучен. И прочим житейским премудростям.

– Разрешите… – подобострастно изогнувшись, телохранитель убрал пепельницу со стола и стал тушить окурок.

– Каким, например, премудростям? – прищурил глаз Мотыль.

– Если бы я вас охранял, – сказал Константин, – я не стал бы окурки за вами убирать.

Телохранитель с ненавистью уставился на него, играя желваками.

В груди Мотыля засипело. Откашлявшись, он вытер заслезившиеся глаза и уставился на Константина:

– Из обостренного чувства собственного достоинства?

– В целях вашей же безопасности, Александр Викторович.