|
Умник выделяется среди ледниковых детей: на дерево ему нипочем не залезть, при ходьбе он быстро устает; бегает, как хромой тюлень; хижины, которые он строит, заваливаются от малейшего ветерка, зато… Зато соображает он здорово и целыми днями задает вопросы: – Почему птицы летают, а люди – нет? – Как рыбы дышат под водой? – Куда уходит солнце, когда наступает ночь? – Почему вода не течет в гору? – Как далеко от нас звезды? – Почему Луна никогда с ними не сталкивается? – Почему радуга отодвигается, когда я хочу потрогать ее? – Почему гром гремит так громко? – Почему огонь жжется? – Почему вода гасит огонь, а не огонь сжигает воду? – Почему мне приходят в голову все эти «почему»? Ночью, пока все спят, он ворочается под шкурами и придумывает уйму всяких хитроумных фокусов; потом, проснувшись, пробует, что из этого получится, и так поглощен своими экспериментами, что не замечает ничего вокруг. Из-за всего этого мы его и называем Умником. – А для чего он, этот твой эксперимент? – спрашиваю я. – Чтобы перевозить тяжести. Видишь, как эта деревяшка скользит по льду? А теперь представь себе большой кусок коры, куда мы положим шкуры и другие предметы. И не нужно будет так надрываться… – Деревяшка катится вниз под горку, – замечаю я. – А наверх как ты се потащишь? В жизни, увы, не только вниз катишься, а и наверх саночки везешь! Умник щиплет светлую бороденку и стирает зарубки с дубинки для записей. Я дружески хлопаю его по плечу: – Не горюй, что-нибудь придумаешь… Тем временем, сгибаясь под тяжестью дубленых кож, к нам подходит, отдуваясь и пыхтя, еще один мальчик. – Неужели, Уголек, ты несешь в школу все твои рисунки? – участливо спрашиваю я. – Хочу показать их учителю… – Мог бы выбрать несколько штук. Не успел я договорить, как происходит катастрофа. Споткнувшись о корень, Уголек кубарем летит на землю. Мы бросаемся на помощь: бедняжки совсем не видно из-под тяжелых кож. С трудом мы вытаскиваем его, исцарапанного, грязного, в синяках, – но, едва обретя дар речи, он спрашивает прерывающимся голоском: – Рисунки… мои рисунки… пропали? Нет, утешаем мы друга, его шедевры не пострадали. Только голова. – Вот он, груз культуры! – вздыхает Умник. Чуть дальше нас догоняет Кротик. Скорее, пытается догнать. Кротик – самый близорукий из всех обитателей Вурмского ледника. Двигаясь на наши голоса, он натыкается на деревянный шест Тотема-Солнца, потом падает на Тотем-Луну, отскакивает к хижине дяденьки Бобра и заваливает ее. Наконец спотыкается о камни очага и летит прямо в пепел. Хорошо еще, что огонь погас! Молния, мой приятель, подбегает к нему, помогает встать. Бедный Кротик похож на живого мертвеца: пепел пристал к слою бизоньего жира, которым мы мажемся каждое утро, чтобы уберечь лицо от холода. В нашей компании Молния – самый хитроумный, самый смелый, самый неутомимый, самый великодушный. Девочки нашей деревни с ума по нему сходят, но он на них и не глядит, потому что глаз не сводит с Березки. Вот только жаль, что Березка не глядит на него, потому что глаз не сводит с Умника, а тот на нее не глядит, потому что вечно питает в облаках: возникни перед ним сам мамонт, он и ухом не поведет. Тем временем мы подошли к хижине Березки. Березка – красивая ледниковая девочка, у нее длинные светлые волосы и бородка того же цвета (в нашем племени и у девочек растет борода, правда, не такая длинная, как у мальчишек). |
