— Почему упала? Что за бред? И когда именно я могла бы упасть?

— Ну тогда, когда мы с тобой… Там было довольно высоко…

— Ладно, с меня хватит. Я, пожалуй, пойду. Ошибкой было подниматься в номер. Я вас не знаю, вы меня — тоже. Мне даже извинения ваши не нужны, обойдусь как-нибудь и без них. Зато отель увидела…

Я поднялась, хотела быстро найти в номере свой чемодан и сбежать уже от этого ненормального.

Хотя вот как можно было назвать его ненормальным, если он выглядел очень даже ничего, да и в номере поселился дорогом, просто роскошном.

В какой-то момент я даже захотела ему помочь, но потом эта мысль испарилась, уступив место тревоге.

— Зоя, да посмотри же ты на меня наконец! Я же твой муж, Алекс!

Думаю, мой рот открылся сам по себе. Что-то стало с моим дыханием.

Алекс… Какое кощунство! Так играть на моих чувствах!

Алекс… Смешно, ей-богу.

— Уж не знаю, кто вас послал за мной, тем более что никто не знал, что я собираюсь лететь в Неаполь… Но те, кто спланировал эту комедию, должны были знать, что мой муж, Алекс, погиб семь лет тому назад…

— Бедная ты моя… — Он поднялся, схватил меня за руку и, вернувшись в кресло, насильно усадил меня к себе на колени. — Успокойся. Все нормально. И я жив, вот видишь? Жив и здоров. Еще неделю тому назад мы были вместе, в Москве, помнишь, ты еще приготовила нам гуся с яблоками? Алик приходил, Ванечка Равенков, Сема… ну? Помнишь? Потом у тебя разболелась голова, и нам бы уйти, но Алик предложил поиграть в карты, ты сначала возражала, а потом тебе стало как будто бы все равно… Я проводил тебя в спальню, было уже два часа ночи, и вдруг тебя вырвало… прямо на подушку… Ну? Зоя! Да вспомни же ты наконец!

У меня в горле скопились рыдания.

Я слушала этого человека в белых шортах и отмечала про себя, что у него слишком уж длинные ноги, да и загар какой-то сильный, словно он целый год пекся на солнце. А глаза голубые, хотя у моего Алекса они были карие. И еще этот акцент.

Что ему было нужно от меня? Зачем он придумал все это? Преферанс… Смешно!

Они никогда у нас не играли в карты, они делали это только в квартире Алика.

— И что было потом?

— Потом ты умылась, я застирал наволочку, и ты устроила нам настоящую истерику и… выгнала нас! Мы ушли, я поехал к Алику, а через пару дней улетел сначала в Рим, у меня там была конференция, ты, кстати, была в курсе, ну а после — сюда, в Неаполь. Я позвонил тебе, сказал, что на твое имя оплачен тур…

Идиот.

Я сама лично оформляла визу, еще и взятку дала, то есть приплатила одному ушлому человечку, который оформил мне трехмесячную визу.

— Если вам нужны деньги, — вдруг догадалась я, — то просто назовите сумму. Полагаю, речь идет о тех деньгах, которые мне отправлялись все эти годы, да? Быть может, вы тогда удовлетворите мое любопытство и расскажете, кто и за что мне их присылал? Это немцы? Я хотела сказать, это из Германии присылали? Или это были вы?

— Зоя, я не понимаю, о каких деньгах идет речь…

— Тогда, может, вы хотите просто узнать у меня, не осталось ли после Алекса каких-то документов, разработок? Ну, типа детектив такой. Погибает талантливый ученый, и вокруг него начинается такая возня, все ищут какие-то формулы, флешки или записи…

— Значит, так. Сейчас мы с тобой пообедаем, а потом поговорим, хорошо?

Я слезла с его колен, таких твердых и костлявых, а главное, чужих, с чувством глубокого отвращения.

Да кто он такой, черт возьми!

— Значит, так, — произнесла я дрожащим голосом, стараясь взглядом определить, где может находиться мой чемодан.