Что это? Почему? Как он там оказался?

Неужели Лада права, и он меня просто бросил? Но зачем? Со мной всегда можно договориться. Так говорил Алекс. И если бы у него были какие-нибудь проблемы и ему понадобилось бы уехать, ему стоило бы просто рассказать мне, и я без вопросов отпустила бы его.

Я доверяла ему полностью. Я растворилась в нем.

Пожалуй, он без труда мог бы убедить меня в чем угодно, настолько я была предана ему и открыта для всего нового. И знала, что он никогда не сможет причинить мне боль.

Однако же — причинил своей смертью. Или исчезновением?

Солнце припекало, плед нагрелся, а мне все равно было холодно.

Я сидела на опушке леса в теплом свитере и до боли в глазах смотрела в бледный, призрачно-негативный на солнце экран монитора, на котором мужчина, удивительным образом напоминающий моего мужа, кормил кошек…

Вернувшись домой вечером, уставшая, с опухшим от слез лицом, я сразу же заметила возле ворот автомобиль Гольдмана. Приехал. Вот чего ему здесь надо?

— У меня для тебя есть информация, — сказал мне Миша, едва я вышла из машины, чтобы открыть ворота.

Миша, высокий брюнет с красивым, но каким-то скучным лицом, с которого невозможно стереть выражение брезгливости.

Он был во всем белом, хотя и не медицинском.

Мне показалось, или от него действительно пахло больницей?

Скорее всего, от нас, от медиков, всегда пахнет больницей, лекарствами или чем-то горьким и сухим, и этот запах уже въелся в кожу.

— Какая еще информация, — отмахнулась я от него, и тотчас молнией сверкнула мысль: а что, если и его жена тоже обнаружила на ютубе рецепт того самого лимонного кекса и узнала в следующем видео «русской итальянки» Алекса!

Я медленно повернулась и посмотрела на Мишу.

Да уж, по степени эмоциональности он явно отставал от интригующе-завораживающего вида Лады, принесшей мне вчерашним утром в клюве благую весть.

— Ты о чем вообще?

— Я развелся, так что теперь мы сможем пожениться.

Я вернулась в машину, заехала во двор, сделала Мише знак, чтобы входил. Поднялась на крыльцо, открыла дверь.

— Тебе в свитере не жарко?

— Нет, мне холодно. Проходи, — я впустила его в дом. — Поговорим.

Нет, конечно, он не мог видеть этого видео. А чтобы он случайно не увидел его уже в моем доме, сунув нос, куда не следует, я отнесла ноутбук, с которым ездила в лес, в спальню и сунула его в шкаф.

Мало ли.

— Есть будешь?

Миша очень любил поесть, и я, зная эту его слабость, всегда, когда он приходил ко мне, угощала его, чем могла.

— Буду. Ты чего молчишь? Говорю же — я развелся, теперь мне ничего не мешает жениться на тебе. Как я и обещал. Ты же помнишь, я пришел к тебе сразу после похорон Алекса и сделал предложение. Я же понимал, как тебе трудно.

Он не всегда вспоминал, что в ответственные моменты разговора со мной надо хотя бы пару слов сказать о любви. Для порядка.

— Я люблю тебя, Зоя. Выходи за меня.

И тут Миша, семь лет копивший силы для развода и наконец освободившийся от жены, протянул мне раскрытую раковиной волнистую бархатную коробочку с кольцом внутри.

— У меня только салат и клубника, — сказала я, сделав вид, что не заметила кольца.

Он спрятал коробочку в карман белых льняных штанов, прошел за мной на кухню, занял место Лады возле окна, принялся вертеть пальцами солонку, понемногу рассыпая соль.

— Миша, мы с тобой никогда не разговаривали об этом. Я — потому что просто не было сил, ты — потому что тебе было все равно, что случилось с Алексом…

— Зойка, ты несешь самую настоящую чушь! Алекс был хорошим мужиком.