Прежде чем Тай успела возразить, он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Ее столько раз переносили с места на место, что в прикосновениях Т’лиона ей уже не чудилось ничего интимного.

— Я понимаю, тебе хочется удостовериться, что с Зарант’ой все в порядке, но Ф’лессан находится неподалеку, так что сначала мы заглянем к нему.

Внезапно что-то изменилось в его жизнерадостном голосе; он внес девушку в одну из самых больших спален — но не в ту, где Тай так часто спала вместе с Ф’лессаном. Слезы навернулись на глаза всадницы, когда она увидела Ф’лессана — его бледное лицо, подергивающиеся от боли губы, изломанные брови, шрамы на лице и то, как беспокойно он метался на подушках. Под покрывалом его тело выглядело странно массивным: это из-за бинтов, подумала Тай, отдергивая руку, которую невольным жестом протянула к нему. Ему не должны позволять так метаться. Манора сказала, что его раны слишком глубоки. Он может повредить себе.

Т’лион усадил девушку в кресло подле кровати. Она заметила, что с правой стороны головы темные волосы Ф’лессана коротко острижены; под ними виднелись швы. Дрожащими пальцами она провела над его лицом, не касаясь кожи. Шрамы не были слишком глубокими, но все равно ужасно было видеть их на его красивом лице.

Словно почувствовав, что кто-то смотрит на него, Ф’лессан снова беспокойно заметался по подушкам; левая рука свесилась с узкой кровати. Девушка взяла ее, осторожно уложила на постель и нежно погладила его по плечу.

— Тише, Ф’лессан, тише, лежи спокойно. — Она заправила прядку волос, упавших на рассеченную шрамами щеку, за ухо. — Лежи тихо. Голант’ жив!

— Голли? — Его голос был скорее похож на вздох, брови чуть приподнялись. — Голли?

Он открыл глаза, моргнул и попытался сосредоточить взгляд на ее лице. Ее присутствие, похоже, озадачило его.

— Где ты была? — Это прозвучало почти как жалоба.

— Они не позволяли мне прийти.

— Ее тоже зацепило когтями, Ф’лессан, — проговорил Т’лион, стоявший с другой стороны кровати. — Но я сказал, что доставлю ее сюда, — и вот она здесь!

Кажется, веки Ф’лессана были слишком тяжелы, и ему трудно было держать глаза открытыми; однако уголки его губ дрогнули в слабой улыбке:

— Да, доставил… Не уходи, моя дорогая, моя милая зеленая всадница. Не уходи.

Сердце Тай болезненно замерло от этих ласковых слов; она не сразу собралась с силами, чтобы ответить.

— Я проверю, как там Голант’, а потом сразу вернусь. А ты пока отдохни.

— Хм-м, да… я могу отдохнуть, правда?

Он повернул голову набок и, глубоко вздохнув, впал в неподвижность, которая испугала Тай, однако девушка вовремя заметила, что грудь бронзового всадника размеренно поднимается и опускается.

— Я отведу тебя к бронзовому Голант’у, — поднимая Тай на руки, проговорил Т’лион и вынес ее из комнаты.

— Ты только посмотри на него, бронзовый всадник, — заметила Сагасси, задержавшаяся на пороге, чтобы взглянуть на Ф’лессана еще раз. — Сегодня он гораздо спокойнее.

К счастью, Тай посетила Ф’лессана раньше, чем Голант’а, потому что теперь, увидев израненного бронзового, она не смогла удержаться от слез.

— Ну, ну, на самом деле он выглядит гораздо хуже, чем чувствует себя, — крепче обнимая девушку, проговорил предводитель Монако-Вейра.

«Ему гораздо лучше, Тай. Гораздо лучше», — Зарант’а приподнялась со своего места позади Голант’а на солнечной террасе.

— Ох, Зарант’а, как ты можешь так говорить? — всхлипнула Тай.