|
Мне не хватало опыта, чтобы обрести свой собственный голос, и я решила вести рассказ «на два голоса»: от лица Дэниела Холмса, человека средних лет, и более традиционно — от третьего лица. Все главы я пометила: «Один» и «Два», чтобы разделить два времени действия — современность и годы после Второй мировой войны. Я писала историю о вампирах, не упоминая этого слова; историю о призраках без призраков; роман ужасов, в котором обыденное оказывается страшнее мифологического. Но это был не просто роман ужасов. В нем говорилось еще и о соблазне, об утраченной дружбе, об искусстве, безумии, любви и предательстве. Я выбрала вычурную структуру — слишком вычурную для романа ужасов. Но я вообще не задумывалась о жанре, когда писала. Я пыталась воспроизвести атмосферу готического романа XIX века в наши дни, в современном стиле. Издатели хотели новую Энн Райс. Я должна была понимать, что с моей книгой будут проблемы.
Она вышла несколько лет спустя, в жуткой черной обложке. Название («Помни») пришлось сменить — редактор счел, что оно больше подходит для любовного романа. Новое заглавие до сих пор вызывает у меня сомнения. И все же ничто не сравнится с видом твоей первой опубликованной книги. Я бродила по книжным магазинам, пытаясь навести на нее покупателей, и время от времени перетаскивала экземпляры из раздела ужасов в раздел художественной прозы. Конечно, это не настоящая литература. Всего лишь фантастическое сочинение юного автора, которому еще предстоит найти свой стиль. В лучшем случае героическая неудачная попытка. В худшем — нечто претенциозное и многословное. Я долго сопротивлялась требованиям читателей переиздать «Небесную подругу» — возможно, из-за суеверия, опасаясь чего-то вроде моего личного «проклятия мумии». Но, заглянув в эту гробницу, я обнаружила, что роман странным образом оправдывает собственное существование. Даже если это лишь героическая неудача, моя первая книга дорога мне, невзирая на пролетевшие годы и смену стиля. Она по-прежнему вызывает отклик — то, что я считала мертвым и глубоко погребенным, вполне готово вернуться к жизни. Я не знаю, как читатели воспримут ее. Студенты, изучающие литературу, могут оценить развитие автора за двадцать лет проб и ошибок. Другие просто прочтут и, надеюсь, получат удовольствие. Мой внутренний редактор заставил меня внести в текст несколько изменений. Честное слово, их немного, сюжет остался в неприкосновенности, но я не удержалась и смахнула паутину в коридорах. Так что читайте надпись над дверью, прежде чем решитесь последовать за мной. Надпись на латыни (а может, иероглифами) гласит примерно следующее: «Осторожно! Здесь могут встретиться вампиры!» Теперь входите. И не говорите, что я не предупредила.
Часть перваяНищенка
Предисловие
Прозерпина задумчиво и печально смотрит на что-то, находящееся за пределами картины. Ее лицо и руки на полотне темном и узком, как гроб, поразительно бледны, глаза бездонны, словно преисподняя, губы окрашены кровью. Она прижимает к груди гранат, позабыв о нем, и золотистое совершенство плода испорчено кровавым надрезом, разделившим его пополам, — свидетельство того, что Прозерпина уже отведала гранат и утратила свою душу. Обреченная проводить половину каждого года в Подземном царстве, она тоскует, глядя на далекое солнце, отблески которого играют на увитой плющом стене. Нас убеждают в это поверить. Но у нее, царицы Подземного царства, множество обликов, в этом ее власть и ее очарование. Она стоит, бледнее фимиама, и свет квадратом обрамляет ее лицо, не касаясь кожи. Прозерпина сияет собственным блеском, ее поза выражает вековую усталость, но исполнена силы, берущей начало в ее неуязвимости. С ней невозможно встретиться взглядом, она упорно глядит куда-то за ваше левое плечо, на кого-то другого — возможно, на еще одного избранного, обреченного на ужасное блаженство ее любви. |
