– И после этого торжественного приема попросить аудиенции у Изабель? – усмехнулась Джулиана. – Что ж, пожалуй, это выход. Если иначе я не могу увидеться с родной сестрой, то придется действовать именно так.

На другой день она так и поступила. Надела темное шерстяное платье Айши и черный бархатный кафтанчик, чадру и черное покрывало. У трапа корабля ее ожидал Хасан с носилками, в которых им предстояло добираться ко дворцу великих правителей.

– Ничего не бойся, Зульфия, – сразу успокоил ее Хасан. – Никто ни в серале, ни в городе не причинит тебе вреда. Да и я все время буду рядом.

– Пожалуйста, не отходи от меня, пока не закончится прием в этом проклятом дворце, – попросила она его. – Я понимаю, что мое положение теперь совершенно изменилось, но ужасные воспоминания последних дней все же не – позволяют мне чувствовать себя спокойно. Боюсь, что я не смогу переступить порог дворца без дрожи в коленях.

Корсар помог ей забраться в носилки и усмехнулся, поймав ее встревоженный взгляд.

– Зульфия, моя сладкая Небесная Роза, да понимаешь ли ты, что стоит тебе только заикнуться, что всемогущая кадин – твоя родная сестра, как первые сановники государства будут валяться у твоих ног и ловить твой милостивый взгляд!

– Ну нет, не надо мне такой известности! – возмущенно возразила Джулиана и решительно замотала головой. – Пожалуйста, Хасан, ни слова о том, что я сестра любимой жены Касим-бея. И я не для того добровольно отправляюсь в мышеловку, из которой мне едва удалось выбраться живой, чтобы принимать почести от вельмож Туниса.

– Я догадываюсь, для чего ты отправляешься во дворец, Зульфия, – сочувственно проговорил корсар. – Но только боюсь, что у тебя ничего не выйдет из этой затеи.

То, что они увидели во дворце, можно было с полным основанием назвать столпотворением. Казалось, что здесь собрались все знатные люди города, чтобы выразить свое доброе расположение правителю, вернувшему себе законную власть. От обилия ярких нарядов, сверкающих драгоценностей и разноязыкой речи у Джулианы зарябило в глазах и зашумело в голове. Хорошо еще, что Хасана аль-Файсала многие знали в лицо и почтительно уступали дорогу ему и его спутнице.

Наконец благодаря Хасану, бесцеремонно расталкивавшему толпу, они выбрались на середину огромного зала. Здесь придворные расступались, образовывая просторный круг, центром которого являлось возвышение под зеленым парчовым балдахином, затканным золотыми полумесяцами и эмблемами династии Хусейни-дов. Под балдахином находились два трона, высокий и чуть поменьше, на которых горделиво восседал правитель Туниса со своей любимой женой.

Касим-бея Джулиане довелось лицезреть впервые, и теперь она могла убедиться, что Изабель ничуть не преувеличивала, рассказывая о его обаянии и привлекательности. Его смуглое лицо, окаймленное аккуратной черной бородкой, казалось довольно красивым, а проницательные, чуть насмешливые ярко-голубые глаза излучали мягкое очарование, делая их обладателя в одно и то же время похожим и на восточного владыку, и на европейца из аристократической фамилии. Впрочем, последнее обстоятельство уже не могло поразить Джулиану, она знала, что это – результат смешения кровей, обычный для больших гаремов, где матерями наследников часто становились европейские женщины. Вот и у Джаббара были серые глаза, доставшиеся ему в наследство от бабки-француженки, а матерью Касим-бея, как Джулиане недавно стало известно, являлась родная сестра Стивена Девери. Нельзя отрицать и того, что дядя и племянник и сами были очень похожи.