|
— Я солдат, а не герой. Мне все это ни к чему. Джек хотел сказать гораздо больше, но не мог: слишком много ушей было вокруг. Он дернул плечом и уклонился от портного с его измеряющим голографом. Толстяк грязно выругался. — Эй, ты… ты будешь солдатом без ног, если не будешь стоять спокойно! — портной посмотрел снизу вверх на Джека и пригрозил ему лазерными ножницами. Джек успокоился и остановился. — Император желает осмотреть войска, — бесстрастно сказал ему Пурпур. — Черт, а что, разве император никогда не видел своих войск? Портной упорно вертелся около Джека и нажимал на кнопки своего прибора. — Ты поправился еще больше, солдат! Придется обмеривать тебя еще раз! — Успокойся, Франко, — мягко сказал командир. — Ему необходимо есть. Особенно после Лазертауна. К тому же, до завтрашнего утра нам предстоит всего-навсего три приема пищи. Его униформа должна быть в порядке. Джек посмотрел на толстяка, и в его блеклых голубых глазах мелькнул странный огонек. Портной перехватил его взгляд и, забеспокоившись, выключил свой голограф. Маленькими семенящими шажками, отдуваясь на ходу, он покатился через плац — прочь, от греха подальше. Пурпур выпрямился. — Завтра Пепис желает увидеть все, на что ты способен, — сказал он. — Ты думаешь, часто простые наемники становятся героями? — Но ведь я был рыцарем! — возразил Джек. — А до того, как ты стал рыцарем, ты был простым наёмником, — бесстрастно ответил Пурпур. “Нет, — подумал Джек, — ты не прав. Я всегда был рыцарем”. Но вслух он этого не сказал. Принцип, по которому жили наемники, был известен всем: для них не существовало завтрашнего дня. Длительность жизни измерялась словом _с_е_г_о_д_н_я. В понимании Пурпура у Джека не было и прошлого, и Джек знал это. Джек знал, что его старый друг здорово изменился за последнее время. Что ж — постоянно находиться между новыми рыцарями и императором Триадского Трона и не измениться — нельзя. Когда-то все они поклялись быть верными императору словом и делом. Все, кроме Джека. Джек всегда думал о другом. Он поклялся мстить. — Император утроил число своих телохранителей, — лениво бросил он через плечо Пурпуру. — Правильнее сказать — учетверил. Многое изменилось, пока тебя не было, — медленно ответил тот. Джек Шторм безотрывно смотрел на истекающий зноем плац, но не видел ничего вокруг. Ему чудилась мертвая поверхность Луны, на которой он чуть было не распрощался с жизнью. Джек тряхнул головой, отгоняя тяжелые воспоминания, и снова увидел раскаленный на солнце песок. Пойдет ли здесь когда-нибудь дождь? А если пойдет, сможет ли он смыть всю эту пыль, липкую и жирную от человеческого пота и человеческого страдания? Джека бил какой-то нервный озноб. Боже мой, как трудно было ему стать рыцарем! А потом с ним разорвали контракт. Конечно же, Джек боролся. Боролся и победил. Сегодня он снова стоял в рыцарских рядах. Сейчас император явно хотел сделать из него героя, покрывая дурные дела Джека. А дурные дела были. Чего стоил один взрыв тракианского корабля во время перемирия! Джек грустно улыбнулся, вспомнив об этом. |
